Особенности национального поезда:

    сталагмиты в сортире, шмон и «банька по–черному»
    Давно известно: хочешь экстремальных ощущений — садись на кыргызстанский поезд. И пусть руководство отечественной железной дороги в это не верит, свидетельства рядовых пассажиров напрочь опровергают уверения в том, что безопасность, комфорт и надежность — это характеристики родимых поездов. Вот очередной рассказ о «преимуществах» перемещения по железнодорожным путям (и впрямь пора вспомнить про «Летайте самолетами «Аэрофлота»). Впрочем, не во всем виновата местная ж/д. Так что будем считать это еще и руководством по перемещению в постсоветском пространстве.
    Галина Ш. собралась месяц назад в командировку. Про то, какие глаза были у служительниц кассы после вопроса “А СВ у вас есть?”, промолчим (нашей собеседнице пришлось взять просто купе).
    — Уезжаю я поездом Бишкек — Екатеринбург 5 февраля, в субботу, — говорит Галина. — Захожу в свое купе, чувствую, места мне уже нет. Все занято. Женщина одна с ребенком сидит, не шевелится. Смотрю в билет, смотрю на места — я же не сошла с ума… Вагон 10, место 11. Она молча поднимается и уходит. Явно была подсажена проводником.
    Тронулись. Решили вещи распихать. Поднимаем — рундуки все забиты доверху. Не пассажирами. На третью полку хотели уложить — то же самое. Прибежал помощник проводника. Разгрузил ровно столько, чтоб мы свои сумки смогли впихнуть. Мы все понимаем: они этим на жизнь зарабатывают. Но ведь о пассажирах–то надо думать!
    Затопили только часа в два (а тронулись утром, в восемь). Затопили по–черному. Мы все от дыма, от вони в тамбуре спасались. Часам к четырем потеплело. Даже верхнюю одежду смогли снять.
    Дошло дело до раздачи постельного. Я вынуждена была двумя пальцами его брать. У меня половая тряпка чище! Вонючие простыни–наволочки в пакетах запрели. Кто ж влажными запаковывает? Зато как рады были раздаче пледов! Проводники перед таможней всем пассажирам пледы распихали — вроде как не на продажу. Чудесно, красиво — весь вагон в новеньких пледах. Приятно было.
    Вагоны у нас — военного времени: в окна ничего не видно — сплошь фанерки, картонки какие–то. На наш поезд смотреть невозможно — будто из горячей точки вернулся. Особенно в России, когда рядом стоят тамошние красавцы… Стыдно даже, что ты отсюда приехал. Слышала, в Москве даже хотели сделать санитарную зону, чтоб поезда из Кыргызстана не пускать, пересаживать людей на другие поезда. Наверное, пора уже это делать.
    Тараканов таких я давно не видела! В половину большого пальца. По третьим полкам, где теплее, шастали.
    Кипяток — не кипяток, просто горячий. И налет плавает.
    А самое главное — хамское отношение, как к быдлу. “Потерпите, мол, переварите”. Вечером, часов в девять, к Караганде, что ли, подъехали. На перроне — черным–черно. Думаем, что такое? Встречают кого? А двери открываются, и вся эта толпа хлынула в вагон. Забили коридор так, что дверь открываешь — и спины, спины, спины… За чаем или в туалет сходить — не пробьешься. Проводник пронырнул: слышно — звук монет. “Ничего, одну станцию потерпите”, — говорит. Благо, у нас в купе парень крепенький попался. Мы за ним, как за ледоколом, пробирались куда нужно. Если б еще на крышах вагонов ехали люди — так вообще б гражданскую войну напоминало.
    Купе хотя бы раз вымести попробовали! Хотя раз попробовали — тряпкой на ноге повозили там, где уголь, размазали грязь. Проводник всю дорогу ничего не делал (а в купе у него — одни мужики! Не сказать, чтоб пьяные. Но что они там все время делали, непонятно. То ли провозил их таким образом, то ли еще что). У него два помощника, те еще как–то вид делали. В коридоре ни коврика, скользко. А двери! Снегом их занесло аж не знаю как. Только с той стороны, где народ на перрон сходит–заходит, расчищено полукругом. В тамбуре настоящие сугробы лежали. В туалет только с закрытыми глазами можно было войти! А потом и с закрытыми нельзя стало. Я таких уличных сортиров не видела. Все намерзло — глыбы льда кругом.
    Казахи что только не требуют! Хорошо, у меня паспорт российский. А у моих попутчиков, семейной пары, — кыргызские, хотя на ПМЖ ехали. Но они, видать, научены опытом. Казахи им: у вас есть справка, что СПИДом не болеете? Туберкулеза нет? Что не судимы? А вот эта? Попутчики им все выкладывают: такая — нате вам, такая — пожалуйста. Всю дорогу по Казахстану — дверью шлеп, подымайтесь! Тетку из Сургута (вся в золоте ехала) обшмонали–общупали. Два мужика! Нас за дверь в это время выставили. Вроде ничего не сняли с нее.
    К российской границе проводники стали распихивать по пассажирам упаковки носочков–платочков. Я б и рада помочь, тем более что к тем, у кого российский паспорт, отношение другое. Но куда ж столько–то? Я говорю, что у меня уже и в сумку не помещается! “А мы вам пакетик принесем”. Несут. Огромный неподъемный баул.
    Российская таможня. Три часа ночи. Спим — и вдруг вжик–вжик. И в морду фонариком, аж глаза болят. Даже страшно стало — без объяснений, без извинений, заранее себя виноватой чувствуешь. Молча все! Вытаскивают вещи: ваши–не ваши? Не наши в коридор выкидывают, а там уже помощники проводника договариваются. Смотришь — у челноков свой проверенный разводящий. В общем, все, что было вышвырнуто, вернулось обратно в купе. Челноки потихонечку, как мышки, собрали свое добро.
    В Казахстане сел парень кавказской наружности. Без вещей, но по билету. Сразу забрался на верхнюю полку. Утром проснулись — заваливают к нам человек шесть ребят. Проверка документов. Забрали парня. А у нас все выспрашивают, как он себя вел, пил–не пил, разговаривал–не разговаривал, еще что–то. Минут через сорок возвращается. Бледный. Рассказывает, как ему всю записную книжку перелистали: к цифрам цеплялись. А это что — доллары? А это — граммы наркоты? Воду заставили литрами пить. Таким унижениям подвергли. Многих таких, как он, в вагон–ресторан загнали. Потом, правда, извинились. Синдром российского терроризма — так я для себя назвала. Не знаю, правильно или нет поступают.
    К мужчинам цепляются сильнее: так что не ездите одни. Один паренек уже даже вещи не складывал в сумку. Знал — как проверка, так все вытряхнут. Складывал, только когда спать ложился, чтоб не мешались.
    Доходит до того, что на таможне говорят: или ты со мной делишься, или я тебя высажу, и тебе уже придется все отдавать.
    У тетки одной сумку украли, не успели тронуться. С деньгами, документами. В итоге ее где–то сгрузили, еще из Кыргызстана не выехали, она уже стала бегать. Понятно, что каждый должен за своими вещами следить. Но как уследишь, если постоянно: вжик–вжик, кукси–мукси не надо?
    Екатеринбург встретил хорошей погодой и знакомыми лицами — и такое отношение отошло на задний план. А потом я узнала, что такое российские поезда. Такой кайф! Я думала, как это люди из Владивостока в Москву могут семь суток ехать? Могут! Даже понравится. Тут тебе и чай с лимончиком–без, и улыбки, и чистота, и свежее белье… Загляденье.
    А за свое кыргызское удовольствие я выложила три с половиной тысячи.
    Татьяна Орлова.

Адрес материала: //mail.msn.kg/ru/news/9725/