Ю–Джин и Хе–Джин

    Одна («лентяйка») встает в… пять утра. Вторая («не лентяйка») — в полпятого. Не старушки, мучимые бессонницей, а очаровательные близняшки–одиннадцатиклассницы. Уже два с половиной года юные гражданки Южной Кореи живут в Бишкеке. А в этом году случился в их жизни весьма редкостный факт — день рождения двойняшек выпал на восточный Новый год.
    Но массовых торжеств по этому поводу не было, потому что именинницы — особы скромные. И считающие, что в дне рождения по–корейски нет ничего особенного: празднуется, как и у всех прочих людей. Только вот в Корее на дискотеку девчонки не ходят после праздничного стола. Потому что в клубы пускают по специальным картам, в которых указывается их возраст. А “пропускного” рубежа в 18 лет Хе– Джин и Ю–Джин Чанг еще не достигли. И даже то, что сейчас они не в Корее, а в Кыргызстане, никак не повлияло на жизненный уклад: “Некогда и непривычно”, — объясняют девушки.
    Ну а Новый год по–восточному — это, конечно, отдельный разговор.
    — Обычно в бабушкином доме собираются родственники, ходят на кладбище поминать умерших близких, — рассказывает Хе–Джин. — Готовят “то кук” — суп с такими… рисовыми лепешечками! И всякие “тук” готовят из риса — на торт похоже внешне, но другого цвета, другого вкуса.
    Но самое любимое в таком Новом годе — не лакомства, а… возможность подзаработать легко и весело. Дело в том, что у корейцев есть обычай: в Новый год молодежь кланяется взрослым, выражая свое почтение, а те отплачивают звонкой монетой (в прямом смысле).
    — Мы кланяемся, а нам дают деньги, — поясняет Хе–Джин. — Довольно много — десять долларов. Для молодежи это главное занятие (смеются обе сестры). И она любит туда–сюда ходить, по всем знакомым. Тоже, как у вас, песни поем.
    И рассказывают, как наше колядование с обсыпанием рисом перепугало их знакомых из Кореи: позвонили в дверь, а в глазке какой–то “нищий” показался. Открывать не стали. И когда потом обнаружили у порога рассыпанные зерна, долго гадали: что же это может быть?
    Собранный молодежью денежный фонд имеет в основном одну статью расходов: новая одежда. Называется это сольпим — одежда обновления. А еще прикупаются новые канцтовары с ученическими сумками — ведь в Южной Корее учебный год начинается не 1 сентября, как на постсоветском пространстве, а 1 марта. И начальная школа занимает 6 лет жизни корейского ребенка, средняя — 3 и старшая — тоже 3.
    Сюда девчонки приехали учить русский. Ни слова — даже банальное “Привет!” — не знали.
    — Русский язык необычный, и в Корее очень мало людей его знают, — объясняют они желание освоить великий и могучий.
    А Хе–Джин дополняет:
    — Я выбрала русский язык, потому что папа работает в интернациональной компании, и там не хватает переводчиков, разбирающихся не только в русском языке, но и в торговых отношениях…
    Поэтому одна из сестер дальше продолжит образование на юридическом факультете, а вторая — на экономическом (но обязательно на русском языке).
    Близняшки настолько овладели русским, что все конспекты по всем предметам строчат именно на нем — за учителями успевают. Да так, что впору давать списывать нерадивым товарищам. Ох, и трудный же русский язык! Окончания в словах девчонки терпеть не могут, путаются. Зато Хе–Джин любит слова… “блин” и “дерьмо”. Не за их смысловое содержание, а за звучание. И, понятно, что первое слово, которому выучили их школьные приятели, оказалось из ненормативной лексики. Кстати, девчонки весьма пытливы. И, скажем, этимологию вводного “блин” старательно выведывали у репетитора. И в свою очередь научили учительницу произносить “онёнкхасеё” и “онёнкхегесеё” — “здравствуйте” и “до свидания”.
    Но почему же именно в Кыргызстан приехали?
    — Мамин друг сказал: не надо в Корее учить русский. Неправильно и дорого. Хотели в России, но люди сказали, что опасно, там скинхеды. А мамин друг здесь работает, сказал — есть страна, где только на русском разговаривают (хотя оказалось — и на кыргызском тоже), где свежий воздух и люди хорошие. Обычно городские — жадные. А тут нет. Просто иногда полицейские обманывают. На Ошском рынке задерживают: где ваши документы? А мы не носим — страшно, вдруг потеряешь? Просят деньги. В долларах. У знакомых так было.
    На этом разочарования в нашей стране, по счастью, закончились. Им тут нравится. И они успели побывать не только на Иссык–Куле и в ближайших Теплых Ключах, но и в Оше, Джалал–Абаде.
    — Папа очень любит здешнюю природу! — рассказывают. — Приезжает к нам два раза в год, и мы куда–нибудь едем путешествовать.
    — На Иссык–Куле нравится, потому что все видно, вода прозрачная, — рассказывает Хе–Джин. — У нас в Корее летом в океане вода грязная. Джалал–Абад больше понравился. Мне кажется, там люди — кыргызы и узбеки — очень добрые. Там хозяйка очень хорошая. Вкусно готовит. Только немножко жирно.
    — А для меня это самое “плохое” место, — морщится Ю–Джин. — Столько вкусного плова есть пришлось и такого жирного, что потом проблема была.
    Девчонки успели покорить и горы: зимой на Оруу–Сай рвутся.
    — Я, по–моему, очень хорошо катаюсь на лыжах, — без хвастовства говорит Хе–Джин. — В Корее горы низкие, неинтересные. Людей много. Все друг на друга натыкаются, падают, руки ломают. Страшно.
    Но и в наших горах она тоже страх испытала. Когда в первый раз на канатку села, а ее закружило, стало разворачивать.
    — Я так плакала, и все корейцы плакали, а никто не остановил канатку.
    …Вот все, кого я знаю, привыкли ссылаться на суперзанятость и всякое такое. У этих девушек в сутках все те же 24 часа. Но они успевает столько, что диву даешься!
    — Наш классный руководитель Галина Григорьевна сильно о нас волнуется, она строгая, но с добрым сердцем. И переживает, что мы много занимаемся. Но у нас в Корее время считается самым важным. И нам не позволяют его тратить просто так.
    Уже год они занимаются музыкой: Ю–Джин играет на виолончели, а Хе–Джин — на скрипке. Самокритичные, говорят, что пока не умеют. Но очень любят Чайковского — “Лебединое озеро”… Помимо нот, они осваивают языки (оптом): к упомянутой первоприниче их приезда — русскому — добавляются английский и китайский. Филологией интересы не исчерпываются. Математика, история… А еще…
    — Ю–Джин очень хорошо разбирается в компьютере и играет в компьютерные игры, — просвещает Хе–Джин. — А я больше люблю спорт и читать.
    И девчонки задорно смеются, вспоминая, как однажды Хе–Джин вернулась из бассейна с волосами–сосульками. Вышла мокрая, а шапку надевать не стала.
    — Я так себя свежее чувствую, — объясняет.
    А вообще, по их признанию, они разные — с разными вкусами (Хе–Джин сначала сказала — стили, и даже поспорила с репетитором, что это синонимы), характерами (“Я мстительная, хорошо помню, а Ю–Джин хорошо забывает”, — шутит Хе–Джин, рассказывая, что все равно “отомстит” и тоже прольет чай на сестрину тетрадку). Хотя при этом все ошибки — даже если сидят порознь — делают идентичные. И вздыхают, что пример советских близнецов (когда один за другого на контрольной корпел) — не для них.
    — Проблема в том, что если мы что–то делаем хорошо, то делаем это обе. И плохо — тоже обе. А в Корее близнецов по разным классам садят. Нет, нам не нравится быть вместе (хором). Нам не нравится, когда говорят: они одинаковые… И еще когда в разных классах — то друзей больше: у Ю–Джин свои, у Хе–Джин свои, а потом все становятся общими друзьями.
    — Как вы думаете, кто из нас старше? — задает вопрос Хе–Джин.
    — Ты…
    — Почему?
    — Больше рассказываешь…
    — Да, на одну минуту старше… Мама старалась воспитывать нас равными, хотя в Корее принято особое внимание уделять старшим. Но все равно, когда маме надо (проблема случается), она мне говорит: ну ты же старшая! Несправедливо!
    Есть еще одна “несправедливость” в их мире. Воплощает ее мелкая пуделенка по кличке Джинни. Облаченная в розовую попонку по случаю прихода прессы, эта “суперстар” (кстати, однажды хозяйки ей даже колор шерсти поменяли — на розовый, который Джинни “к лицу”) выполнила все предписываемые служебным этикетом функции: облаяла пришельцев (и лаяла б дальше, если б ее не успокоил щелчок фотокамеры, после чего гнев был сменен на милость). Так вот…
    — Мама больше любит Джинни, чем нас, — смеются сестры. — Кондиционер купила в дом только тогда, когда увидела, что собачке жарко. Нам это не нравится. Совсем не нравится. Папа повесил на кондиционер записку “Не включать!”, и сам включает, когда Джинни плохо (просто Хе–Джин однажды забыла выключить это устройство, и в итоге пришел аховский счет за электроэнергию. — Авт.).
    — И еще! Люди думают, что мы едим собачек! — в голос возмутились близняшки. — Это неправда! Старые люди едят — бабушки–дедушки. Но современные любят собачек! Мы бабушке подарили собаку — и они уже не кушают, а любят.
    Вот такие они, двойняшки из Кореи — милые, разносторонние и непосредственные. А еще — влюбленные в Кыргызстан. Хотя они и побывали в Австралии до этого, но она у них столько эмоций не вызвала. И обе — Хе–Джин и Ю–Джин — говорят, что в нашей стране — интересно.
    Татьяна Орлова.
    Фото Владимира Пирогова.

Адрес материала: //mail.msn.kg/ru/news/9408/