Свет и тени теневой экономики

    Заметки обозревателя
    Недавно некоторые республиканские СМИ сообщили о том, что правительство намерено начать наступление на теневую экономику. Решено в первую очередь взяться за торговлю и сферу услуг. По официальным данным, именно здесь сосредоточено наибольшее число «уклонистов» от уплаты налогов. Как явствует из информации, начать наведение порядка решено с Иссык–Кульской области.
    Опять хотим как лучше…
    Признаться, услышав эту новость, я первым делом подумал: не вызовет ли новая акция правительства очередную волну протестов и возмущений у тех граждан республики, которые пока еще кое–как выживают в ситуации, созданной неумелым управлением рулевых суверенного Кыргызстана. К сожалению, практика убеждает, что, выпустив джинна из бутылки, правительство спохватывается чересчур поздно и очень уж топорно пытается загнать его обратно. Достаточно вспомнить хотя бы довольно нервозную и в конечном счете оказавшуюся бесплодной эпопею с внедрением контрольно–кассовых машин на рынках республики. Не получится ли нечто подобное с попыткой вывести из тени десятки, а то и сотни тысяч мелких торговцев и предпринимателей, едва сводящих концы с концами? Не нанесут ли непродуманные и поспешные действия властей на местах больше вреда, чем пользы, не окажутся ли той удавкой, которая больше передушит теневиков, чем выведет на свет? Как утверждает видный германский экономист, специалист в области неофициальной экономики Д. Кассел, было бы наивно думать, что борьба с нелегальной экономикой позволяет лучше пополнять государственную кассу.
    Надо сказать, что в этой области мы не являемся первопроходцами и открывателями Америки. Проблемы нелегального хозяйствования знакомы развитым капстранам давно. О том, что это явление волнует специалистов на всех континентах, свидетельствует хотя бы обилие терминов, которые обозначают эту экономику: теневая, скрытая, неофициальная, подпольная, черная, параллельная, тайная, беспорядочная, вторичная и т. д. Но как бы формы ее ни назывались и ни различались в отдельных нюансах, у всех них есть один общий признак: их результаты не могут быть достоверно отражены в официальной статистике.
    Эксперты выделяют пять форм теневой (нелегальной) экономики: скрытая дополнительная работа на легальном рабочем месте; подпольное частное предпринимательство в сферах производства, торговли и обслуживания; вымогательство, взятки, коррупция в коммерческих сделках; контрабанда наркотиков и других, приносящих значительную прибыль, товаров; организованный грабеж, кражи, хищения денежных средств и материальных ценностей.
    Мировой опыт установил общую закономерность: чем выше ставки налогов, тем больше стремление увильнуть от их уплаты. А это, в свою очередь, увеличивает спрос на наличные деньги, на пресловутый “нал”. В сделках, совершаемых в границах теневой экономики, расчеты производятся, как правило, наличными, чтобы не оказаться в сфере контроля налоговиков. Поэтому в большинстве стран масштабы скрытой экономики определяются при помощи анализа движения денег, находящихся в обороте. Чем больше денег вращается на внутреннем рынке и чем меньше их хранится в банках, тем обширнее зона действия неофициальной экономики. И наоборот.
    В странах с нормально развивающейся экономикой правительства заинтересованы в статистике, максимально приближенной к реальному положению вещей. У нас же, похоже, в этом не заинтересован никто. Отсюда и колоссальный разброс в оценке масштабов теневой экономики: от 13 до 57 процентов общего производства товаров и услуг. В одном из прошлогодних выступлений вице-премьер-министр Дж. Оторбаев с горечью признал, что административный и налоговый пресс выдавил в тень едва ли не каждого второго предпринимателя республики.
    Эффективной панацеи против существования и распространения теневой экономики не придумано. Ее нет и вряд ли может быть. Очевидно, что ни принятие соответствующих законодательных актов, ни морально–нравственные принципы не в состоянии служить серьезным препятствием для нее.
    Возникает своего рода заколдованный круг: высокие налоги являются основой системы социального обеспечения, но заметно подрывают интерес граждан к работе в легальной экономике. Снижение же размеров налогов чревато уменьшением поступлений в доходную часть бюджета, а значит, и затрат на социальные нужды.
    В условиях Кыргызстана существенный дефицит госбюджета не позволяет заметно снизить налоги, на чем настаивают предприниматели и налогоплательщики. Но в то же время потребитель хочет получать дешевые товары и услуги. И вот тут навстречу этим пожеланиям миллионов кыргызстанцев устремляется нелегальный бизнес. Не секрет, что цены здесь на товары и услуги по большей части ниже обычных. Рядовому же потребителю, по большому счету, все равно, произведены товар или услуга легально или нет. Главное, было бы подешевле.
    Но самое важное, теневая экономика открывает перед многими людьми пути спасения от нищеты собственными силами, позволяет им реализовать невостребованные способности в качестве средства защиты от бедности. Нельзя не заметить, что за счет скрытой экономики значительно сокращается безработица. По мнению значительной части представителей малого и среднего бизнеса, существующая налоговая система подчас делает бессмысленными занятия этими формами предпринимательства, поскольку превращает их в убыточные сферы деятельности.
    Уводя малый бизнес в подполье, частным предпринимателям удается не только избавлять от нужды и бедности самих себя и свои семьи, но и спасать от голода и холода наемных работников. Ведь подавляющее большинство среди тех, кто находится в тени, составляют не акулы подпольного бизнеса, а мелкие калымщики и кустари–одиночки. Нельзя не учитывать и то, что, находясь на нелегальном положении, теневики тем не менее реально вносят значительный вклад в производство ВВП республики.
    Это, если можно так сказать, светлые, позитивные стороны теневого бизнеса. Однако они едва ли в состоянии перевесить его негативные последствия, среди которых самое очевидное и наиболее часто упоминаемое — это недобор значительной части доходов в госбюджет. Нелегальное предпринимательство влечет ухудшение управляемости экономикой в силу того, что систематически искажаются экономические прогнозы, влияет на увеличение разрыва в уровне и образе жизни различных групп населения; ведет к разрушению морали общества, поскольку у определенной части граждан крепнет убеждение, что безбедно можно жить и обходя законы страны. Кроме того, труд в тени, как правило, менее эффективен, чем на легальных специализированных предприятиях. Человек, занятый в подпольной сфере экономики, не имеет значительной части социальных благ: отпуска по болезни и уходу за ребенком, учебных отпусков, гарантированной пенсии и т. д. В этом секторе хуже обеспечивается охрана труда, меньше условий для профессионального роста.
    Теневая экономика способствует криминализации общества. На ней паразитируют как уголовные рэкетиры, так и государственные чиновники, представляющие налоговые, контрольно–ревизионные, исполнительно–репрессивные, правоохранительные службы. Предприниматель–теневик нередко приобретает сырье, материалы, оборудование, топливно–энергетические ресурсы путем подкупа госчиновников, занятых их распределением.
    Практика не раз показывала, что борьба с нелегальной экономикой с помощью только административно–правовых акций не может дать желаемых результатов. Требуется комплекс мер и прежде всего экономического характера. В нашем обществе, например, нарушен один из основных элементов социальной справедливости — поощрение производительного качественного труда, стимулирование таланта, честности и добросовестности.
    Курсом саморазрушения
    Сегодня работать на государство честно и высокоэффективно попросту бессмысленно и невыгодно. Не однажды приходилось слышать от частных предпринимателей: я не законченный дурак, чтобы кормить такую армию госчиновников, этих бездельников и взяточников, паразитирующих на больном теле общества. Действительно, бюрократический аппарат у нас непомерно раздут, что признается время от времени и во всех эшелонах власти. Периодические сокращения кадров приводят в итоге лишь к их разбуханию. Но вот чем занимаются многочисленные “сторожа”, охраняющие свои служебные кабинеты и кресла, в которых они восседают, каков КПД их действий, мы можем лишь догадываться, исходя из уровня жизни кыргызстанцев и темпов экономических подвижек в республике, которые не выдерживают сравнения с подавляющим большинством партнеров по Содружеству.
    Правда, с этим мнением едва ли согласится руководство республики. Но это и не удивительно. Сегодня поведение рулевых Кыргызстана сильно смахивает на поведение гоголевского Ивана Александровича Хлестакова: то безудержная фанфаронада по поводу успехов и достижений в проведении демократических и экономических реформ, то лихорадочный поиск финансов, мучительные размышления, у кого бы еще заполучить льготный кредит, а еще лучше грант, как привлечь богатенького и доверчивого зарубежного инвестора, кого бы еще обложить дополнительными налогами, чтобы залатать многочисленные дыры в бюджете.
    Вот и в недавнем интервью корреспонденту “Слова Кыргызстана” госсекретарь О. Ибраимов без тени сожаления заявил, что гордится тем, что бишкекские и ошские проспекты застроены магазинами, кафе, заведениями, которые оказывают ранее немыслимые услуги (это казино, что ли, или автомойки и сауны? — В.Т.), а улицы запружены потоками машин. Это все наша экономика, наш новый потенциал, перспектива, заключил госсекретарь.
    Не знаю, чего тут больше: самообмана, попытки таким вот немудреным способом ввести в залуждение неискушенного читателя или же искренней веры в то, что все эти внешние атрибуты служат доказательством успеха проводимых в стране реформ. Но так ли это?
    Приглядимся повнимательнее к потоку иномарок (впрочем, в Кыргызстане любая автомашина иномарка), заполонивших наши города и веси. Все это в большинстве своем вышедшая из употребления в цивилизованных германиях и япониях рухлядь выпуска 10–15, а то и 20–летней давности, эксплуатировать которую в тех странах уже запрещено, а утилизировать — себе дороже. Вот и нашли западно–восточные автовладельцы безразмерное кладбище для своих подержанных машин на необъятных просторах бывшего СССР. Львиная доля этих машин сбывается сюда по бросовым ценам. Если же и встречаются дорогие современные лимузины, то принадлежат они, большей частью, администрации президента или аппарату правительства, палатам Жогорку Кенеша, министерствам и ведомствам республики (не случайно же глава государства был вынужден специальным распоряжением запретить госведомствам покупку дорогих автомашин), международным организациям или зарубежным дипслужбам, либо местным нуворишам, крупным, (по нашим меркам) бизнесменам и чиновникам, а также тем, кто имеет возможность брать солидные взятки. Вот и премьер–министр Н. Танаев на днях всенародно признал, что сотрудники таможенных служб имеют по 2–3 сома с каждой контрабандно ввозимой в республику бутылки водки.
    Быть может, заодно знает Николай Тимофеевич, сколько они имеют с каждой контрабандной пачки сигарет и каждого литра ГСМ?
    У госсекретаря вызывают чувство гордости проспекты, застроенные магазинами. Но давайте представим на мгновение, что с прилавков этих магазинов вдруг исчезли все импортные и контрабандные товары. Что выпадет в осадок, с чем останемся? Своего–то и до развала Союза производили крайне недостаточно, сегодня же не производим и половины того, что было. От легкой и перерабатывающей промышленности, машиностроения остались рожки да ножки. Горнодобывающая держится только за счет Кумтора и Макмала.
    То, что значительная доля импортных закупок идет на нужды потребления, а не на развитие, ни для кого не секрет. Причем ввоз в республику даже пищевых продуктов, алкогольных и безалкогольных напитков, косметики, товаров потребления не сокращается. Республика покрылась сетью мертвых городов и бывших рабочих поселков.
    В итоге если в 1990 году Киргизия была индустриально-аграрной республикой с заметным превалированием в ВВП продукции промышленности и строительства, то сегодня едва ли не половина ВВП приходится на долю сельского хозяйства и торговли и лишь чуть более одной пятой — на промышленность.
    Так о какой же нашей экономике, о каких таких перспективах говорил в интервью г–н Ибраимов?
    Без малого тринадцать лет независимости Кыргызстана, к великому сожалению, лишь наглядно подтвердили непреложный экономический принцип: никакие кредиты, гранты и инвестиции не в состоянии компенсировать крайне низкую эффективность хозяйствования.
    Характерной особенностью первых лет XXI века в Кыргызстане следует признать нарастающее расхождение в оценке экономического положения страны правительством с одной стороны и обществом — с другой. В речах и выступлениях глав государства и правительства, их ближайшего окружения преобладают победные реляции: удалось преодолеть спад в промышленности, обуздать инфляцию, снизить уровень бедности, избавиться от продовольственной зависимости… А в повседневной реальности население сталкивается с растущей безработицей, хроническими задержками зарплаты промышленным рабочим и отпускных работникам образования, ухудшением жизни пенсионеров и многодетных семей, банкротством предприятий, расширением границ и ростом масштабов теневой экономики.
    Увы, это мы уже проходили. Чем хуже шли дела в СССР, тем громче трубили его лидеры об успехах коммунистического строительства, об улучшении жизни советских граждан. К чему это привело — все мы тому живые свидетели. Следует ли вновь ступать на эту стезю и двигаться курсом саморазрушения?
    Вячеслав Тимирбаев.

Адрес материала: //mail.msn.kg/ru/news/7342/