“Да… сви… да… ня”, или Почему завхоз из туалета не выходит

Распечатать

Оставить комментарий

Посмотреть комментарии

18 декабря 2003

ОБЩЕСТВО

    Пенечки вместо стульев и тумбочек — это еще сохранилось в спальнях и игровой. Сохранились и учебники — выпуска начала 80–х. Специальную школу–интернат для слабослышащих и позднооглохших детей впору назвать музеем. Не только потому, что в “экспонатах” здесь вещи эпохи птеродактилей. Это музей нашей с вами черствости и бездумности.
    А впрочем, к чему забивать себе голову заботами о 240 детях–инвалидах (а столько содержится здесь)? Быть бы живу самому.
    Только заходить сюда — холодно. И душе, и телу. Ежишься в пуховике — а батареи вроде теплые. Но огромное помещение из стекла и бетона старенькая котельная на угле не спасает.
    — Кочегарка? — переспрашивают педагоги. — О–о–о… Вопрос далекого будущего (если вообще до него руки дойдут, вернее средства). Хотели сделать электрическую, но ничего не получилось. Да и система у нас несовершенная: трубы под полом проходят. То тут прорвет, то там. Бесконечные утечки: все время с завхозом пол вскрываем.
    В свободное от “вскрытий” время бедный завхоз не вылазит из туалета. Канализацию латает. Ребятишки к “побегам” на улицу давно привычные. Как и к холоду в помещении. Адаптированные к микроклимату ученики (тьфу–тьфу) и болеют не сказать чтобы часто.
    Завуч по учебной работе Кадрия Назмутдинова ведет нас в спальни. Огромные комнаты (изначально предназначенные под классы), заставленные убогими кроватями. Каждая — на 13–25 человек. Один шкаф на все пространство для жизни. Плакат на стене или горшок на окне — вот и все. Да еще, пожалуй, разъеденная дождями штукатурка (крышу никак не докроют).
    — Бывает, среди ночи ручьем начинает бежать, так детки вместе с кроватями перебираются подальше, — рассказывает Кадрия Нурисламовна. — Они сюда поднимаются в тапочках — только спать. Все вещи в классах хранятся.
    Ночует здесь только половина ребят. Остальных разбирают родственники (что к маленьким вообще не относится — с ними возиться не хотят). Правда, вот Ярославу — хорошенькому мальчишечке из 2 класса — о домашних яствах и сказке перед сном остается только мечтать. Мамашка, хоть и в Бишкеке живет, и от чада не отказывается, однако ж сына месяцами не видит.
    — Он уже у нас большой — девять лет, — говорит Кадрия Нурисламовна. — А раньше не учился.
    — Последний “ребенок”, которого к нам привели, восемнадцати лет, — вступает в разговор Людмила Гелева, учитель математики. — В первый класс поступают детки одиннадцати-двенадцати лет! И не все нуждающиеся охвачены: не могут родители привезти своего ребенка из отдаленного региона (скажем, из Ошской области, Баткенской). Денег нет. Или просто не слышали о нашей школе.
    Здесь занимаются не только с теми, у кого пониженный слух. У некоторых “в букете” еще и умственная задержка. Все равно над ними корпят, прививают самое необходимое: счет, письмо, трудовые навыки (недавно кабинет оборудовали, где учат шить, что–то стряпать).
    — Вы пойдете в гости. Что сначала сделаете?
    Подростки стеснительно жмутся.
    — Одежду в порядок приведете. Так?
    Они воодушевляются.
    А в соседнем кабинете “горох” (младшенькие) старательно проговаривают: “Я учусь… в… классе…” и помогают себе пальчиками — жестикулируют.
    — Чем больше привлекаешь различных анализаторов, тем лучше они понимают, — объясняет Людмила Александровна. — Им и зрительно надо воспринять, что и как происходит. И на вкус, и на ощупь. Наши учителя поэтому так творчески подходят к делу, столько фантазии у них! Чего только из дома не принесли сюда!
    Здешним учителям мало памятник ставить. При всех прелестях в виде мизерной зарплаты и перманентного холода кадры тут стабильные. И даже молодые приходят (их в школе любят и всегда помогут).
    Но на собственные проблемы педагоги не жалуются, а говорят о том, с каким трудом выкраиваются деньги на мыломоющие, а индивидуальные слуховые аппараты последний раз перепадали им восемь лет назад. О том, что оборудование коллективного пользования тоже вышло из строя, осталось только на два класса. Зато есть штук пять “Корветов”, доставшихся от МБФ “Мээрим” в предыдущую предвыборную гонку. Сейчас вот опять кампании затеваются, может, и повезет.
    — Тут вот свечкой накапано, — оттирает парту преподавательница. — Часто нам стали свет отключать. Говорят: повреждение на линии. А мы сидим голодные и при свечах пишем.
    … В коридоре толпится ребятня. “Да… сви.. да.. ня!..” — дружно тянут на прощание. Гостей они видят редко.
    Татьяна ОРЛОВА.
    Фото Владимира ПИРОГОВА.