Чтобы не падали наши горы

    Доктор исторических, философских и военных наук, академик РАЕН наш земляк Рустан Рахманалиев подарил редакции "МСН" свою новую книгу, только что увидевшую свет в московском издательстве "Прогресс" и посвященную 80-летию со дня рождения Чингиза Айтматова.

    Это научное издание называется "Империя Айтматова: художник и мыслитель Чингиз Айтматов - гений XX века".

    Открывается книга письмом Чингиза Торекуловича из Брюсселя, помеченным 12 июня 2007 года, отправленным по случаю 55-летнего юбилея Рустана Рахманалиева. "Среди современников, - говорится в послании, - встречаются разные люди, но именно с ними живешь в диалектике действительности и с ними познаешь, как говорится, смысл повседневного бытия. В сущности, это и есть текущая история... А с ним, с Рахманалиевым, пишущим философские труды, интересно обсуждать самые актуальные проблемы глобального характера - это прежде всего проблемы диалога и взаимодействий современных культур и цивилизаций (от становления и столкновения которых, чему мы все свидетели, искры летят, порождающие нынешние конфликты экстремизма и терроризма). Многое постигнуто и описано Рахманалиевым и в историческом плане Центральной Азии - книги, посвященные "тамерлановской эпохе" и прежде всего труды о тюркских народах в мировой истории ("Империя тюрков")... Общение с Рахманалиевым, человеком высокообразованным и в национальных, и в мировых критериях, всегда событие дня. Вот и хотелось бы, поздравляя Рустана Рахманалиева с юбилеем - 55-летием со дня рождения, продолжить наши беседы и встречи насколько удастся...".

    Теперь мы знаем, какая явилась горечь в этих вот простых словах: "насколько удастся". Удалось не много - между брюссельской датой 12 июня 2007 года и днем кончины Айтматова 10 июня 2008 года - всего год без двух дней. Айтматов ушел из жизни, но остался в нас как нетленный классик мировой литературы. И светлая память о нем теперь уже по-новому озаряет все его вдохновенное творчество.

    Эпиграфом к своей книге Рустан Рахманалиев взял айтматовское, я бы сказал, изящное стихотворение в прозе: "Слово выпасает Бога на небесах, Слово доит молоко Вселенной и кормит нас тем молоком вселенским из рода в род, из века в век. И потому вне Слова, за пределами Слова нет ни Бога, ни Вселенной, и нет в мире силы такой, превосходящей силу Слова, и нет в мире огненного пламени, превосходящего жаром пламя и мощь Слова". Здесь в искусном лексическом строе, в уникальной напевной интонационности строк живо пульсирует особая энергетика завораживающей мудрой айтматовской проницательности. Этот эпиграф, по замыслу Р. Рахманалиева, сразу открывает нам один из главных творческих феноменов Айтматова: прозаик-билингв, он именно на "великом и могучем" достиг своих гениальных высот, емко, образно и по-айтматовски ярко воплотившихся на страницах полюбившихся нам произведений.

    "Чувство стиля, - пишет Р. Рахманалиев, - умение живописать словом, умение облекать мысль в форму прекрасного афоризма, общая культура, литературное чутье... не перечислить всего, что присуще Айтматову, но все же впереди должно поставить язык, именно русский язык... Одни писатели удовлетворяются той картиной мира, которую создает для них родной язык, и только стараются внести в нее больше цвета, связности и равновесия; другие - избирают для себя язык более логичный, ясный, легкий для понимания, выражения своих мыслей, язык с большей чувственной образностью, большей духовностью, большим рассудочным отражением понятий, большей художественной палитрой. Не следует также забывать, что любой язык - воплощение времени. И XX век являет литературному миру взлет двух языков - русского и испанского. Разве это не феномен, когда такие мастера художественного слова, как киргиз Ч. Айтматов, абхазец Ф. Искандер, грузин Б. Окуджава, белорус В. Быков, еврей И. Бродский, таджик Т. Зульфикаров, казах

    О. Сулейменов, азербайджанцы Максуд и Рустам Ибрагимбековы, кореец А. Ким - пишут на языке Пушкина, а колумбиец Г. Гарсиа Маркес, аргентинец Х. Борхес, кубинец А. Карпентьер, гватемалец М. Астуриас, венесуэлец О. Сильва, чилиец П. Неруда - пишут на языке Сервантеса.

    В творчестве этих не русских и не испанских писателей через философию мысли и философию языка происходит обогащение русской и испанской литератур с выдвижением их на уровень выдающихся созданий мирового искусства слова, с дальнейшим блистательным развитием".

    Вот так Р. Рахманалиев утверждает в нас осознание именно языкового айтматовского феномена, наряду с другими его достоинствами поставившего писателя в главный ряд современных классиков кыргызской и русской литературы.

    Естественно, творческая Вселенная Айтматова уникальна и необъятна, поэтому Р. Рахманалиев сжато и емко показывает нам в своей книге наиболее важные ее составляющие. Надо сказать, при этом автор искусно пользуется как специфическим научным языком, так и живым образным словом интеллектуала и вдумчивого, верного читателя творений Чингиза Айтматова. Рустан Рахманалиев ведь сам автор многих книг, принесших ему широкую известность, и поэтому как никто другой знаком с тайнами и жесткими законами творчества, когда важно пользоваться самыми разными методами и приемами ради завоевания читательского ума и сердца. Наша газета, в частности, сообщала о живости и сердечной доступности языка в его научных изданиях "Откровения Р. Оссейна", "Книга в России" и "Империя тюрков", которая готовится теперь к выпуску в "Золотой коллекции" московского издательства "Рипол-Классик" под номером 47.

    Вот и в "Империи Айтматова" тайны творчества, так называемого художественного ремесла в айтматовской проекции весьма точно и изящно со всей глубиной приоткрываются Р. Рахманалиевым. Например: "Творческая личность в безмерном одиночестве своем прикасается к тем целительным источникам и спасительным душевным глубинам, в которых еще никто сам по себе не уединялся до одиночества сознания. Художник, переживший подобное, знает, с какой изумительной свежестью после этого раскрывается ему жизнь, помогающая создавать "Осень патриарха" и "Пегого пса, бегущего краем моря", "Палую листву" и "Плаху", "Полковнику никто не пишет" и "Тавро Кассандры". Очевидно, это дар самой жизни за верность ей, а может быть, даже одобрительный кивок Бога". Или: "Безусловно, писателю дано не только выразить себя в своем творчестве, но еще и рассказать о себе, и он рассказывает, без устали, весь минувший и нынешний век, и все рассказы его сводятся в конце концов к исповеди неизбывного одиночества".

    Вообще своего рода рахманалиевской квинтэссенцией трактовки значения творчества Айтматова мне показались такие вот откровения: "Во всех произведениях Айтматова, всякий раз на особый лад, герой попадает на очную ставку со своим земным уделом во времена, когда гражданственность определенного толка износилась, история чревата катастрофами, привычный уклад повседневности дал трещину. Писатель обнажает в каждом штрихе бытия малейшие движения человеческой души, предел вещей и, более того, - саму предельность бытия". Или: "Эстетика Айтматова коренится в его мировоззрении. Мир, в котором властвует бездуховность, отлучает человека от любви. Без любви, без страстной привязанности человека к человеку, без духовного единения человека и всего космоса жизнь невозможна, именно тогда "падают горы". Ясность, от которой нет спасенья. Так можно ли строить что-то на зыбучих песках настоящего? Автор будоражит читателя в поисках ответов".

    Таким образом, Р. Рахманалиев естественным течением своего научного повествования приводит своего читателя к выводу: "Выходец из космоса гор и степей, Айтматов вобрал в себя всю простоту и многомерность человеческого гения, сохранив при этом первозданность. И если в нынешнем веке литературные вершины мира представляют такие исполины как Т. Манн, Ж.-П. Сартр, Дж. Джойс, М. Пруст, Б. Шоу (Европа),

    У. Фолкнер, Э. Хемингуэй (Северная Америка), Р.Тагор (Индия), Ю. Мисима (Япония), Н. Махфуз, Х. Джебран, Султан аль Увейс (арабский мир), то тюркский мир, почти через 500 лет после Алишера Навои являет всемирному литературному Олимпу Чингиза Айтматова".

    Известно, кстати: наука оперирует не только фактами, но и цифрами. Они в "Империи Айтматова" становятся своего рода яркими акцентами в дополнение всего повествования.

    Итак, книги нашего земляка Чингиза Айтматова изданы тиражом более 80 миллионов экземпляров на 176 языках в 127 странах. Специальная таблица в конце книги свидетельствует: опережает Айтматова в двух из этих показателей только Лев Толстой (127 стран, 216 языков, 1260 млн экземпляров). Папа Римский Иоанн Павел II издавался в 103 странах на 142 языках, тиражом 21,7 млн экз. Интересно также, например, что в нашей республике произведения Айтматова издавались 54 раза, в Индии - 58, в Китае - 28, на Украине - 25, в Узбекистане - 23, в Германии - 37, США - 9 раз. В СССР на русском и языках народов Советского Союза вышло 162 издания.

    Из лауреатов Нобелевской премии по тиражам изданий впереди Айтматова лишь Р. Роллан,

    А. Франс, Д. Голсуорси, И. Бунин, Э.Хемингуэй, Ж.-П. Сартр, М. Шолохов, Г. Гарсиа Маркес.

    Что ж, Айтматов творил для нас ради того, чтобы не падали наши духовные горы, чтобы оставались нетленными извечные наши ценности. "Империя Айтматова" - новый весомый вклад в мировое айтматоведение, вечно развивающееся и столь же бесконечное, как само творчество незабвенного Чингиза Торекуловича.

    Александр НИКИТЕНКО.

Адрес материала: //mail.msn.kg/ru/news/23970/