Гастролер «богопомазанный»

    Ох и охоч наш народ до всевозможных самообдуриловок — мясом не корми, дай себя обмануть. С нигилистическим неверием во все (во врачей, в правительство и собственные силы) мы покорно заглатываем приманки всяческих лжемессий, квазиврачевателей и предсказателей. Удобно — собственные усилия на постройку своей же судьбы не тратятся, а в случае чего можно спокойно опустить руки с протяжным вздохом «селяви».
    Неудобный у нас регион, неперспективный в плане сбора денег: ни раньше тебе Кашпировского с тюбиками, ни сейчас Гробового с заговоренными клизмами и воскрешением мертвых (впридачу к очистке бензоловой воды путем перебора цифирок). Но ведь поди ж ты! И на нашей улице праздник случился. Всех убогих (телом ли, разумом ли) привечал не кто иной, а помазанник божий Ли Чо Сок, джентльмен в белом, с апельсиновым галстуком и с зализанными за уши волосами. Помимо внешних данных, господин из Южной Кореи обладает зычным голосом, который нещадно эксплуатирует, громко и бессвязно рыча, выкрикивая заклинания и призывая всякую славу на Кыргызстан из небесных отверстий (спасибо, всякую мы уже получили — теперь бы отмыться).
    Великий пророк малость поскромничал и арендовал для выступления всего лишь зал Дворца спорта. А ведь запросто мог и стадион окучить. Такая заполняемость не снилась даже Беку Борбиеву в бытность его певцом, не говоря о заезжих звездах вроде Руссо или Бутусова.
    Как и всякую величину, пастора разогревала местная самодеятельность (революционно оранжевого прикида), долго и лениво настраивавшая целую армию сиплых синтезаторов и скрипяще–гремящих барабанов. Так долго, что некий человечек сверху стал громко возмущаться: даже охмурить красиво не можете, готовиться заранее надо было! Приставленные к южнокорейцу служивые грозно стали оглядывать ряды, однако “еретику” повезло: уже начались песни–пляски–размахивание флагом аки гимнастической ленточкой (знаменосец разве что не кувыркался)… Как по команде прекратились распри среди зрителей, не поделивших халявные места.
    — Тут весь ряд занят! — кричала дородная гражданка полунемощной старушке. — Вас пусти, вы и на шею сядете…
    — А не много ли для тебя одной? — огрызалась та.
    — Не ругайтесь, дети божьи, молитва всех достанет, — степенно осаживала обеих третья.
    Молитва и впрямь доставала: уже на первых фразах то тут, то там стали заметными закатившиеся в экстазе глаза и трясущиеся губы, слышимы трансбормотания. Все, как по мановению, вскакивали с мест и размахивали руками: аллилуйя! Проникновенный момент, как выяснилось позже, не мешал пропадать кошелькам из сумок.
    Публика подобралась на редкость подготовленная: то тут, то там звучали проповеди с места о том, что Ли Чо Сок даже круче бога, который его помазал. Что он всех излечивает даже от рака и алкоголизма (“Я, — бил себя в грудь некий мужичок, — тому свидетель. Он восстанавливает честь, достоинство и репутацию. Он — лоза, которая дает много плодов!”). Вдохнуть одного с богопомазанником воздуха являлись огромными семействами, включая мелких детей. “А что, раз денег за вход не берет — значит, не жулик, не шарлатан, — объясняли простосердечно старушки, — значит, вылечит наши немочи, а молодежь загодя пусть крепит свое здоровье”. Отдельные личности подогревали атмосферу заверениями, что на исцеление прибыли даже больные “на кислороде”, и пастор–де их подымет как пить дать (таковых в зале, естественно, не оказалось, однако инвалидов всех мастей было предостаточно. И здоровое народонаселение предпочитало переступать через них, топтаться на бессловесных калеках — лишь бы прорваться на сцену и изобразить счастливое исцеление). Кстати, перед представлением к нам подошли с предложением — послужить церкви (мы должны были выполнять роль бульдозера или подъемного крана, вытаскивая к “святому” тех, на кого его перст укажет). Уже хотели было согласиться, но тут на нас подозрительно закосились: не журналисты ли вы? Пришлось уверять, что всего–навсего поклонники великого пастора, пришедшие избавиться от множества болячек. Очки там снять, почечуй несуществующий вылечить. Как ни вглядывались мы в просветленное лицо пастора, как ни шептали “Аминь”, глядя на матерчатые хоругви “Ыйса тенир” (больше похожие на новогодние плакаты в блестках), наши диагнозы все при нас и остались.
    Шоу оказалось долговременным и шумным. Особенно с началом изгнания бесов. По команде всемогущего Ли народ начинал кликушествовать. Почему–то преимущественно обладатели бэйджиков “служитель церкви” (между прочим, привезла мессию Церковь Иисуса Христа, отличающаяся тоталитарностью и деструктивностью методов). И почему–то строго по очереди — видимо, чтоб не особо затруднять вынос своих тел на сцену. Адепты покорно выволакивались на сцену, где продолжали сучить ножками и завывать до тех пор, пока Ли Чо Сок не исполнял целительную процедуру. С криком “йя!” он хватал бедолагу за лоб — тынц, и тот смолкал, завалившись на спину. Некоторые девицы при заваливании были озабочены внешним видом — старались принять позу поэротичнее (да и вздохи–вскрики у них походили на слабоартистичное подражание “Эммануэли”). Особенно должен был впечатлить сей процесс, когда пастор, хватая кого–нибудь за волосы (так, что глаза из орбит вышли), тыкал микрофоном прямо в глотку — дабы даже у дальних рядов не возникло сомнения насчет бесоодержимости.
    Изгнав дьяволов из всех, кто откликнулся на его призыв, “святой” кореец принялся за врачевание страждущих. Все теми же живописными методами. Мгновенное тынц — и счастливчик бормотал “айляилийя, я получил исцеление от рака” (последующие анализы, понятно, не обнаружат ни малейших признаков болезни, которая даже не начиналась).
    “Слепые” зрели, “безногие” прыгали — как и было обещано почтенной публике. Не обошлось и без победного шествия старух с клюками, угрожающе задранными вверх. Костыли, каталки при восхождении на сцену отвергались, руки пастора покрывались поцелуями, а настоящие инвалиды с грустью смотрели на действо. К “святому” их не допускала суровая охрана. Мы свидетели: девочка, действительно глухонемая, все пыталась прорваться к “чудотворцу”, но ее непреклонно отстраняли, в то время как все те же лица с бэйджиками на груди начинали разговаривать и слышать.
    Лечение сопровождалось откровениями, построенными на аргументах вроде “Америка невидима. Но она существует” (дескать, и дар мой чудотворный нечего объяснять с точки зрения материализма), “Тот, кто сотворил микрофон, лучше знает, как отремонтировать его” (уж коли мы на починку пастору подставляли свои организмы, выходит, все мы — дело его…хм… рук?). Однако основной акцент делался совсем на другом: не затрагивая высоких материй (вроде души и морали — как это делают настоящие проповедники), заезжая “знаменитость” эксплуатировала всеобщую любовь к благам материально–денежным. Упирая на то, что у него два сына, учащихся за рубежом, и он им регулярно высылает деньги. Пастор беспрестанно рубил ладонью воздух и грозился осчастливить всех, кто слепо в него поверит. Грозился он громко, через переводчика, пулеметно тарахтящего и сыпящего какими–то малопонятными для человека с образованием гиперболами. Они с переводчиком вообще оказались чуть ли не единым живым организмом (о чем вначале и просил небо гастролер): стоило пастору стянуть с себя галстук — как и толмач тут же освобождался от “пут”. В конце концов даже антибесовское “тынц” стало исполняться переводчиком, а не пастором. Тот лишь кричал в микрофон что–то наподобие “чекерап–чекерап” (еще б “йоу” добавил — аудитория поклонников расширилась бы за счет хипхоперов) и “ой–о–па–папа–я–я–пап–па” (ощущение, что щеки при этом болтались, как брыли у мопса). Паства из солидарности шевелила губами, шмыгала носами и смахивала слезу. Изредка пастор отвлекался от священнодействия, приказывая направить на него прожекторы.
    — Я был глупым, — откровенничал Ли Чо Сок. — Преподавал, занимался бизнесом, лежал бревном…
    Пока не провозгласил себя мессией, собирающей немалую дань со своих адептов. В Кыргызстан он наведался уже второй раз. Судя по всему, почва для него уже подготовлена.
    Татьяна Орлова.

Адрес материала: //mail.msn.kg/ru/news/12278/