Бедные дети — наше будущее?..

    То, что во многих бедных странах жестоко эксплуатируются дети, — общеизвестный факт. И нам тоже, как показала конференция «Детская бедность: эффективные стратегии по ее устранению в Кыргызстане», организованная в первой декаде декабря представительством ЮНИСЕФ, есть чего стыдится, есть о чем подумать.
    Кыргызстан — одна из самых слабых в экономическом и социальном развитии стран азиатского континента, где детская бедность, оказывается, даже выше общего уровня бедности. И что еще тревожит, процесс ее сокращения идет медленнее, чем в целом по стране, который по официальным данным, в минувшем году равнялся 41 проценту. Какова же эта цифра по детской бедности, похоже, до сих пор никто в нашей стране не знает, потому что не считали, ибо эта проблема ранее отдельно даже не рассматривалась. Не прозвучала она и в многочисленных докладах.
    Этих слов громадье, за которыми теряется суть
    Форум, инициатором которого выступила ПРООН, получился масштабным и солидным по числу именитых участников. Список открывали супруга президента Майрам Акаева, премьер–министр Николай Танаев, глава представительства ПРООН в Кыргызстане Ежи Скуратович, заместитель регионального директора ЮНИСЕФ для стран ЦВЕ/СНГ/Балтии Шахназ Кьяньян–Фирузгар, руководитель ЮНИСЕФ у нас Ричард Янг, глава офиса Министерства международного развития Великобритании (DFID) Джейсон Лейн.
    В разговоре о правах детей в рамках реализации Национальной стратегии сокращения бедности и Целей развития Декларации тысячелетия приняли участие также вице–премьер–министр по социальным вопросам, министры финансов, здравоохранения, местного самоуправления, образования, труда и социальной защиты, губернаторы областей, представители ЮСАИД, МВФ, НПО.
    Как явление детская бедность была рассмотрена и проанализирована, казалось бы, со всех сторон и углов. Но что интересно, от доклада к докладу из–за цифр, потока речей, массы обещаний чиновников — что имеем, что сделали, что еще необходимо сделать — постепенно пропадало ощущение реальности беды, острота проблемы. Многословие, как всегда, действовало усыпляюще и убаюкивающе на сознание, тем более что с самого начала премьер–министр Николай Танаев сделал ремарку: мол, если мы открыты и прозрачны, то это не значит, что у нас так уж плохо.
    Первая леди Майрам Акаева, как это уже принято во всех странах мира, занимающаяся благотворительной деятельностью, рассказала вкратце, какую работу провел и проводит возглавляемый ею фонд “Мээрим”, сколько проектов было реализовано за десять лет. Конечно, в первую очередь — это строительство комплекса “Алтын Балалык”, организация детских деревень и различных центров — для молодежи, для детей–сирот, детей–инвалидов, по микрокредитованию сельских женщин.
    Делясь с участниками уроками жизни, которые она получила, работая с детьми, Майрам Дуйшеновна процитировала слова одного мудреца: “Безнравственно быть богатым в море нищеты”. Она добавила, что согласна с этим высказыванием и считает, что “это происходит от бедности духа”. Высоким гуманизмом и человечностью проникнуты они. Но... У нас, учитывая, какой разлом происходит в обществе на сверхбогатых и сверхбедных после развала Союза, из какого “моря нищеты” стремится выплыть народ, не сумевший сразу сориентироваться в рыночных отношениях, эта мудрость волей–неволей толкуется двояко. С одной стороны, почти что материнская боль за обездоленных детей, с другой — а кто в этом повинен? Неужто проклятое советское наследие? Но тогда не было такого количества беспризорных и сирот, попрошаек и маленьких преступников, сколько их развелось за последнее десятилетие. Поэтому первое, что приходит на ум после таких слов: какую же безнравственную мы имеем элиту, прибравшую к рукам все богатства страны и все не могущую насытиться!
    Шахназ Кьяньян–Фирузгар выразила обеспокоенность тем, что детская бедность особенно распространена в сельской местности. А если учитывать, что наша страна аграрная, то можно считать, что это явление повсеместное. Почти два процента нашей трудоспособной молодежи употребляет наркотики, что гораздо больше, чем где–либо. Распространена торговля детьми — она, по словам высокопоставленного чиновника ЮНИСЕФ, составляет десять процентов. Особенно девочками. Из всего этого госпожа Кьяньян–Фирузгар сделала вывод, что стратегия сокращения бедности должна начаться с детей: “Прогресс в этом деле и должен стать индикатором Национальной стратегии по сокращению бедности”.
    Ее поддержал и Джейсон Лейн, считающий, что необходимо включить вопросы по сокращению детской бедности во вторую часть НССБ, чтобы конкретизировать расходы. Он добавил темных красок в картину, нарисованную предыдущими ораторами: число бедных детей до 18 лет в Кыргызстане больше, чем во многих других странах мира. Около 50 процентов ребятишек не посещают школу — одни торгуют на рынках, другие сидят дома, некоторые бродяжничают по городам и весям.
    Депутаты и министры, дайте нашим родителям работу!
    Чтобы убедиться в этом, стоит послушать бесхитростный рассказ о житье–бытье мальчика Улана из микрорайона “Келечек”, а еще лучше — почитать письма детей, которые собрал в одну книжицу и издал Детский фонд ООН — ЮНИСЕФ.
    Жылдыз сейчас 16 лет, она из Баткена. В девять лет оказалась в Бишкеке — в интернате. Ее воспоминания: “Мне там не нравилось. Еда была очень плохая, и качество обучения было очень низким. Но у меня не было выбора”. Она работала в разных местах по восемь часов в день. В швейном цехе, на базаре, мыла в кафе посуду. С 4.30 до 18.00 девочка трудилась в поте лица, чтобы в итоге получить от хозяев 50 сомов в день. Она не ходит в школу, потому что не может оплачивать школьные расходы, а еще из–за страха: “... Другие девочки будут издеваться надо мной из–за моей неопрятной одежды. Мне было бы стыдно появляться в школе в этой одежде. Многие люди судят по тому, как ты одет”.
    Четырнадцатилетняя Замирбек кызы Айжамал раньше жила с родителями в деревне. Но там не было работы, и они переехали в Бишкек, но и здесь не нашли себе занятия. “Нам так трудно жить. Мы не можем купить хлеб и в некоторые дни нам приходится голодать”, — пишет в своем письме девочка. В семье девять человек, трое из детей ходят в школу: “В нашей школе учителя рассказывают без книг, а потом ругают на следующем уроке, чтобы мы рассказали без книг. Сейчас в школе нет уроков английского языка, труда, физкультуры и многих других уроков”.
    Так как у родителей нет работы, то зарабатывают дети — собирают стаканы на улицах, бутылки. Девочка мечтает о тепле, чтобы крыша не промокала, когда идет дождь. А еще она пишет, что когда работает в холод, чтобы заработать на хлеб и чай, то часто болеет. Но чтобы показаться в больнице, “туда тоже нужны деньги”. Замирбек кызы Айжамал при такой собачьей жизни еще находит силы к состраданию. Она просит взрослых: “Было бы хорошо, если вы еще посмотрели бы на тех, кто копаются в мусорных баках, и на те семьи, у кого на руках ничего нет”.
    Бывшему узгенцу Азизу всего десять, а он уже год как работает на столичном базаре. Его никто не заставлял это делать, мальчик очень хочет помочь маме, которая сидит с двойняшками. На заработанные нелегким трудом сомы Азиз покупает сестренкам пеленки и вещи.
    — Я не люблю базар по субботам и воскресеньям, потому что бывает очень шумно, жарко и много людей. Кроме того, бывает много “рабитов” — милиционеров, которые запрещают нам работать. Бывают случаи, когда они угрожали мне, говоря, что посадят в тюрьму для несовершеннолетних. И часто они забирают все заработанные деньги.
    Мальчик мечтает продолжить учебу и научиться многим новым вещам. В будущем стать милиционером, потому что это “очень влиятельные люди”, или мэром, чтобы руководить другими людьми.
    Салтанат, Бакыт, Медет, Анара... В книге только девять писем–откровений. Содержание каждого рассказа убийственно своей простотой и бесхитростностью. А сколько еще таких современных кыргызских Ваней Жуковых в наших умирающих городах и поселках?
    Подросток Улан раньше жил в Кок–Жангаке. Его отец был шахтером, но семья переехала в Бишкек в поисках лучшей доли. Он работал, продавал семечки. Пропустил три учебных года из–за болезни и отсутствия денег. Мальчик уже сейчас осознает, что если не будет ходить в школу, то не сможет зарабатывать и обеспечивать семью. Мечтает стать доктором и помогать людям. А еще, чтоб мама прожила долго.
    От этих строк щемит сердце и спазмы сдавливают горло, но останься Улан в родном городе, как знать, он, может быть, повторил бы судьбу своих сверстников...
    Маленькие сталкеры Кок–Жангака
    К юрким мальчишкам–тачечникам мы привыкли, о малолетних рабынях секс–индустрии и табачных плантаций начитаны, хлопок в детстве и сами собирали до поздней осени. Нас, журналистов, вроде уже ничем не удивишь. Но жестокая действительность порождает все новые и новые способы эксплуатации детей. Недавно услышала потрясающий рассказ от своих коллег из ТРК “Мир”, вернувшихся с поездки в родной город Улана. А потом вместе с ними отсмотрела и рабочий материал для будущего фильма, который тележурналисты готовят по заказу ЮНИСЕФ.
    Слава Гончаров на протяжении всего рассказа несколько раз охарактеризовал своих героев — а это местная пацанва, зарабатывающая свой кусок хлеба нелегким шахтерским трудом, — не иначе как рабами. Хотя 10–14–летних мальчишек взрослые силком в забой не гонят. Их туда толкает нужда. Некогда цветущий город обезлюдел, замер без работы. Кто сумел уехать отсюда, давно покинул родные пенаты. Остались те, кому некуда трогаться.
    В Кок–Жангаке грязные чумазые подростки, день и ночь пропадающие в шахтах, давно не новость. Они–то и есть главные кормильцы семей, где взрослые сидят без работы. Мальчишки спускаются на глубину от 80 до 200 метров без каких–либо приспособлений — шахтерская лампочка на голове да тяжелое кайло и мешок за спиной, куда будет собран уголь. Вот и весь нехитрый инвентарь.
    Слава, молодой мужчина спортивного телосложения, признался что чувствовал себя весьма неуютно, когда полз по темным лабиринтам вслед за пацанами. Но больше 130 метров глубины одолеть не смог. Стал задыхаться: оказывается, там кислорода всего девять процентов, и клаустрофобия невесть откуда появилась. Аппаратура тоже запотела, так что снимать стало почти невозможно. А маленьким шахтерам хоть бы хны! Полезли вглубь, туда, где они вырыли шурфы.
    Уголь ребятишки добывают в узком пространстве, лежа на спине и лицом к угольной жиле, при этом умудряясь царапать кайлом землю. Весь уголь падает на шахтера — на лицо, грудь, живот. Потом с него его собирают помощники и тарят в мешки, которые весят 30–40 килограммов. В обратный путь бригада, это 5–6 подростков, отправляется тем же путем, только с грузом на спине. За смену мальчишки, по их словам, добывают до ста мешков.
    Их уголь ждет стая перекупщиков. Спрос на него велик. Не только все население Кок–Жангака по–прежнему живет за счет твердого топлива, но и взрослые умудряются еще зарабатывать на этом. Один килограмм черного золота стоит 70–75 тыйынов. За мешок весом 40 килограммов можно выручить всего 35 сомов! А перекупщики перепродают уголь уже в два раза дороже. Спрос на этот товар зимой бешеный. А маленькие забойщики рады и такому заработку. Они горды, что помогают своим родителям, что на них в буквальном смысле молится вся семья, и рабами себя не чувствуют, хотя кругом зависимы. От фискалов, которые берут с них, по их словам, все налоги. От лесной службы, от сотрудников МЭ и ЧС, которым тоже платят. Эти маленькие рабы “кормят” и местных депутатов, что время от времени наезжают сюда и грозятся закрыть шахты, чтобы якобы прекратить эксплуатацию детей. Тогда бригадам приходится сбрасываться на откуп. Получив деньги, мздоимцы успокаиваются и на некоторое время забывают о маленьких рабах.
    Этот рассказ — не выдумки журналиста, стремящегося очернить достижения власти. И успешную, по оценке международных экспертов, реализацию НССБ и КОР. Это я видела своими глазами. Фильм у ребят из “Мира” будет потрясающий. Сами кадры расскажут лучше всяких слов. Но, боюсь, его мало кто увидит. Правда, чем она страшнее, тем более нежелательна на каналах местного телевидения. За прокат подобных фильмов Гостелерадиокомпания запрашивает огромные деньги. В то время как должна была бы сама поднимать такие проблемы. Детская бедность — это та же бедность из НССБ и КОР, о которой они талдычат часами, только еще более страшная и неприкрытая.
    Немного статистики
    Дети — наше будущее? Так озаглавили свое исследование детской бедности в Кыргызстане социологи из Американского университета и Save the Children UK. Как показывает содержание их работы, вопросительный знак здесь более чем уместен.
    Наши люди, сами того не ведая, разработали множество стратегий поиска к существованию и для борьбы с бедностью. Резко сократили питание, сузили ассортимент продуктов (более 50%), больше начали продавать овощей и фруктов и меньше оставлять себе (24,4 %). Стали экономить на топливе, зато чаще вырубать деревья (51,2%). Люди продают живность, имущество, семена для оплаты основных расходов (32,2 %), реже обращаются к официальной медицине — из–за дороговизны услуг, низкого качества. И чаще ходят к целителям.
    В борьбе за выживание все более популярным становится труд малолетних. Около 11 процентов детей от 7 до17 лет работают полный рабочий день, активно эксплуатируют взрослые дяди и тети подрастающее поколение и на сезонных работах. И тенденция эта увеличивается! Детский труд популярен у работодателей, потому что в 2–3 раза дешевле, чем взрослый. К тому же маленькие мойщики посуды и автомобилей, сборщики хлопка и свеклы, табака бесправны и безмолвны.
    Стоит ли ждать, что такое поколение Next будет здорово, полноценно, образованно? Если мальчишки Кок–Жангака работают без респираторов и вместе с едой ежедневно в забое съедают и вдыхают в легкие десятки граммов угольной пыли. Даже возраст их определить невозможно. С объектива камеры Славы Гончарова смотрела на мир симпатичная, вся в саже рожица мальчугана–шахтера, которому больше восьми не дашь. А ему, оказывается, уже все четырнадцать. А таласские девчушки, с пяти–восьми лет вместе со старшими перебирающие фасоль и перетаскивающие на своих слабеньких плечах до 20 килограммов груза?
    Что с вами будет, маленькие рабы перестройки, лет так через пять–десять, если в нашей стране ничего не изменится и те, кто у власти, будут продолжать чувствовать себя комфортно “в море нищеты”, не относя к себе лично, что “это происходит от бедности духа”?
    Лариса Ли.
    Фото Владимира Пирогова.

Адрес материала: //mail.msn.kg/ru/news/8894/