Стихия Виттиха

    В эти выходные на сцене Государственного национального русского театра драмы им. Ч. Айтматова покажут романтическую комедию Шекспира “Сон в летнюю ночь”. Режиссер спектакля Вячеслав Виттих обещает эффектное, динамичное, ироничное, смешное и увлекательное действо.

    Для него этот спектакль — своеобразное возвращение на родину. Он наш земляк, родился и вырос в Кара-Балте, какое-то время жил в Бишкеке, а десять лет назад уехал покорять московские театральные вузы. Вернулся Виттих состоявшимся режиссером, дипломом ГИТИСа и множеством успешных постановок за плечами. Мы побывали на одной

    из репетиций будущей премьеры и побеседовали с создателем спектакля — нашим москвичом Вячеславом Виттихом.

    Ирония над классиком

    Нынче если не все, то большинство постановок, идущих на сцене Русского театра, можно отнести к коммерчески успешным. К этому стремится его директор Борис Воробьев, который считает, что зрителя нужно привлекать яркими и понятными спектаклями. Все правильно: людям — зрелище, театру  — выручка. Так на сцене уверенно прописалась шекспировская трагедия “Ромео и Джульетта”, и многие, даже побывав на одном показе, приходят вновь. Продолжение “Ромео и Джульетта-2” стабильно проходит с аншлагом. На коммерческий успех рассчитана постановка еще одного детища Шекспира — “Сон в летнюю ночь”.

    — Хотелось сделать спектакль-праздник, чтобы зритель пришел и отдохнул от серых будней, — говорит Вячеслав Виттих. — Я уже ставил этот спектакль в 2003 году в казахстанском Актюбинске. Постановка до сих пор находит зрителя, хотя и сменилось несколько актерских составов. Тогда я был еще студентом, сейчас понимаю — та работа была далека от совершенства. Хотелось довести эту пьесу до ума. Что получилось — можно будет узнать уже по первым показам. До сих пор не могу понять, что нужно местной публике. Мне хотелось поиронизировать над Шекспиром, создать на сцене атмосферу шалости, раскованности, естественности. Ведь до сих пор не доказано, что существовал этот человек, — есть даже версии, что им была женщина. Другие говорят, что под именем Шекспира трудилась группа из 16 человек.

    — Как вас принял творческий состав нашего театра?

    — Я не был в Бишкеке десять лет, но с удовольствием согласился сюда приехать, очень люблю этот театр, помню многих актеров. В детстве и юношестве ходил на спектакли. Тогда и не думал, что доведется что-то поставить. Посмотрел местные спектакли — я зритель привередливый, но увидел много интересных актеров, профи своего дела. Радует, что есть молодежь, которая тянется к ремеслу. Актеры приняли меня хорошо, настрой был работать. Мы уходили от классических канонов создания спектакля — по-новому репетировали вместо детального разбора каждого персонажа, за отправную точку брали человеческие пороки.

    — И какие же?

    — Не хотелось бы раскрывать все карты. Сейчас я раскрою детали и ваши читатели будут их искать, а мне хочется, чтобы зритель сам все прочувствовал. Я за то, чтобы театр удивлял. Хоть на афише будет написано, что это комедия, но в каждом спектакле есть смешение грустного и смешного. Мне ближе жанр фарса. Шекспира ставить классически, как уже делали сотни раз до тебя, — неинтересно. Вот шутить с Чеховым я бы не стал, к нему у меня особенное отношение. Как актер работал с его пьесами, по-моему, чеховская драматургия задевает особенные струны души. С которыми нужно работать очень бережно. Мечтаю поставить “Чайку”, но когда это произойдет, не знаю, пока боюсь — хочется создать нечто тонкое, точное, чувственное и красивое.  

    В поисках мечты

    Свою фамилию Вячеслав унаследовал от отца. Она немецкая. Родители — обычные рабочие, ничего творческого в жизни простого кара-балтинского мальчика не предвиделось, он и в театре-то впервые оказался в 15 лет.

    — В детстве не понимал, что такое театр и спектакль, но мы с дворовыми друзьями устраивали небольшие постановки по любимым книгам, — говорит Вячеслав. — Мне было семь, когда я стремился руководить процессом, указывал друзьям, как и что нужно делать. Только когда сестра привела меня в молодежный театр, понял — это мое. Было такое чувство, что раньше мне не давали дышать. С тех пор театр для меня всё. Сразу же организовал театральную студию в школе. Мне не столько интересно быть на сцене, показать себя, сколько руководить процессом. Загорелся мечтой стать режиссером. После школы поступил в Институт искусств им. Б. Бейшеналиевой на курс к Такаеву. Успел немного поучиться в Бишкеке, вскоре меня приняли в Российскую академию театрального искусства — бывший ГИТИС. Уехал в Москву.

    В российском вузе парню из Кыргызстана посоветовали сначала обучиться актерской профессии, а потом уже браться за режиссуру. Закончив актерский, Виттих поехал в Казахстан, где в последние годы наблюдается интерес к театральному искусству. Отработав на сцене, Вячеслав решил, что пора штурмовать режиссерские курсы родного ГИТИСа. Благодаря обучению у таких педагогов, как Валерий Беляков, Михаил Скандаров, Александр Шалвович-Пороховщиков, Виттих в творчестве обрел свой почерк, собственное видение. Его считают одним из модных режиссеров.

    — Была у меня пьеса-мечта “Куклы”, написанная моим учителем, народным артистом России и руководителем московского “Театра на Юго-Западе” Валерием Беляковым по мотивам произведения испанского драматурга Хасинто Грау “Сеньор Пигмалион”, — говорит Вячеслав. — Настолько она мне полюбилась, что решил ее поставить в завершение своей карьеры, годам к пятидесяти. Но пришлось выложить ее намного раньше. Поступило предложение из Актюбинска — там полностью обновили и перестроили театр, затратили огромные деньги. И на открытие должен был приехать президент Назарбаев, поэтому требовалась хорошая постановка. Так появились “Куклы”. Потом я этот же спектакль поставил в Калининграде. С тех пор у меня нет особой мечты. Я в поиске такого нетленного материала, много читаю, сам кое-что пишу.

    — В плотном графике удается уделять время семье?

    — У меня есть жена и дочь, которой шесть лет, но из-за постоянных разъездов не всегда удается отметить с ней день рождения. Обидно, но никуда не денешься. Она долго не могла понять, кем работает ее папа, но недавно я специально отвез ее в театр. Ее провели за кулисы, она увидела гримерные и актеров. Потом стала описывать впечатления, и я ей сказал: “Моя профессия — режиссер”. Дочь удивилась: “Так ты про театр знаешь больше, чем я?”.

    Начистоту

    В народе сохранился стереотип, что режиссер — это некий истеричный гений и даже диктатор. А как иначе заставить слушаться актеров? Виттих уверяет, что он не такой.

    — Ненавижу тиранию в театре — актеры сильно зажимаются и пытаются сделать точно по указке, перестают быть собой. А это только вредит делу, ведь каждый лицедей должен привнести в персонаж что-то свое. Услышать, как я кричу на репетициях, можно редко, стараюсь обходиться без этого. Достаточно много времени уделяю подбору актерского состава. Индивидуальность человека должна совпадать с персонажем, который он представляет.

    — Почему не продолжили актерское дело?

    — Эта профессия означает быть привязанным к одному театру, сидеть на месте. Мне интересно менять страны, города, театры. Приходится быть кочевником, чтобы делать что хочется.

    — Каким должен быть театр, чтобы вы согласились в нем остаться?

    — К сожалению, пока такого нет. У меня есть время путешествовать, я капризен. Наверное, невозможно полностью раскрыться в одном-единственном коллективе, поэтому люди и странствуют. Когда я учился на актерском факультете, нас заставляли посещать знаковые спектакли. В то время я посмотрел все московские постановки, а в год их выходило около 200. Это была лучшая школа. Но у меня, как у зрителя, есть любимый театр — “Около дома Станиславского”. Он очень маленький, билеты туда недороги, но в нем можно увидеть экспериментальные постановки со своим шармом. Люблю юмор не в лоб, а тонкий, философский.

    — Есть ли будущее у русского театра в Кыргызстане?

    — У русского театра везде есть будущее, тем более в Бишкеке. Это язык, на котором разговаривают многие в этой стране. Его понимают и чувствуют. А вскоре мода на театры и музеи вернется. Люди устали от обилия информации, пресытились техникой. На потребу тела получаем много, для души — меньше. Не случайно в Москве сейчас большой прилив зрителей в театры и хореографические студии. Народ тянется к искусству. Думаю, скоро и в Бишкеке настанет пора, когда билеты будут раскупаться за месяц. Я в это верю — думал бы иначе, бросил работать.

    — Как вы относитесь к эротике на сцене?

    — В Москве был период настоящего бума на такие спектакли. Но сейчас он пошел на спад, ведь обнаженного тела много в Интернете и на телевидении. Все-таки театр остается местом для души. 

    Фото Владимира ВОРОНИНА.

    Наталья ФИЛОНОВА.

Адрес материала: //mail.msn.kg/ru/news/36231/