20 лет реформ (Неюбилейные размышления в канун юбилея)

    О китайском пожелании недругам жить в эпоху перемен, думаю, известно всем. В этом плане кыргызстанцам, как, впрочем, и всем нашим собратьям по канувшему в Лету СССР довелось сполна познать всю глубину данного проклятия.

    Эпоха непрерывных реформ длится у нас столько, что успело вырасти целое поколение, которое если и знает о времени, когда все страны СНГ составляли единое целое — Советский Союз, — то только по рассказам своих родителей да дедушек с бабушками. Что создано в Кыргызстане за два десятка лет нечаянно дарованной, никем не завоеванной, а потому никем не жданной свободы? Что можно записать в актив суверенного государства, чем можно гордиться за 20 лет независимости, демократии и реформ?

    Ответы огорчительные. Все годы независимости в стране шло разрушение созданного за десятилетия советской власти, присвоение, разграбление, разбазаривание, распродажа и проедание накопленного ранее и взятого взаймы. По признанию международных экспертов и наблюдателей, на территории бывшего СССР лишь Эстония, Латвия и Литва за 4—5 лет справились с издержками переходного периода и встали на путь экономического роста.

    По оценкам тех же специалистов, произошло это, наряду с большим количеством разных обстоятельств, еще и потому, что в прибалтийских республиках удалось добиться национального единения. Население сделало осознанный выбор в пользу подлинного рынка и демократии. Общество выдало власти необходимый мандат доверия и действовало с осознанием собственной ответственности за то, чтобы реализовать выпавший на их долю редкий шанс стать действительно независимыми. Поэтому там произошла в полном смысле народная реформа. Их пример показал, что если есть единение и согласие в достижении цели, можно добиться серьезных перемен за сравнительно короткий срок.

    Наш же пример показывает: если нет в обществе согласия и сплоченности, реформы могут тянуться до бесконечности. Принципиальная ошибка кыргызстанских политиков состояла в том, что они не сделали всего необходимого для обеспечения общенационального массового народного выбора в пользу перемен, рассчитывая в соответствии с советской традицией провести реформирование сверху.

    Фатальной бедой общества стало то, что политический масштаб личности как Акаева, так и Бакиева оказался значительно мельче задач, которые поставило перед ними время, и мельче небольшой, в общем-то, страны, которой волею судеб им довелось управлять в столь ответственный исторический период. Именно тогда в экономике и в социально-политической сфере Кыргызстана была потеряна управляемость. Прежние командно-административные методы уже не работали и были отброшены за ненадобностью, а новые, рыночные, лишь декларировались, но так и не были реально сформированы.

    Наиболее наглядным и убедительным свидетельством полной утраты управляемости экономикой служат внешнеторговые отношения, баланс которых является одним из основных показателей экономической эффективности государства. В Кыргызстане он практически все годы независимости отрицательный. Причем наиболее высокими темпами отрицательное сальдо растет в последние годы, достигнув угрожающих размеров.

    По инерции, сохранившейся еще со времен развитого социализма, у нас благополучие населения ставят в зависимость от стабильности власти, тогда как в цивилизованном мире наоборот — устойчивость власти зависит от благополучия общества. Там политика является продолжением экономики, у нас же экономика служит придатком политики.

    Состязание в тупости

    Обратимся к истории. В начале XIX века заступивший на престол Александр I возжелал “расширить в России свободу”. Как реально это сделать, он имел весьма смутное представление. Осознавая это, император призвал на помощь человека компетентного — умного и честного реформатора Михаила Сперанского. Будущий граф первым делом призвал государя на смену властному произволу поставить закон.

    В отличие от Александра I наш просвещенный первый президент, увенчанный учеными степенями и почетными регалиями, терпеть не мог рядом с собой людей блестящих, могущих затмить его своими деловыми и человеческими качествами, стать реальными конкурентами в борьбе за власть. Потому за неполные 15 лет пребывания в кресле главы государства Акаев сменил едва ли не десяток премьер-министров, бессчетное число вице-премьеров и просто министров.

    В суверенном Кыргызстане в полной мере нашел подтверждение пресловутый закон Паркинсона: “Если председатель, директор или управляющий — человек второго сорта, он позаботится о том, чтобы непосредственно подчиненные ему чиновники были третьесортными, а эти, в свою очередь, проследят, чтобы нижестоящие оказались людьми четвертого сорта. Вскоре начнется настоящее состязание в тупости, и все сотрудники станут прикидываться еще более безмозглыми, чем они есть на самом деле”.

    Проблемы системы, заложенные в первые годы независимости Кыргызстана, сохраняются и по сей день. Реалии таковы, что ни у Акаева, ни у Бакиева не сложилось устойчивого круга сподвижников и соратников, не было надежных и самостоятельных людей. Впрочем, как нет их и у Розы Отунбаевой. Главное же, у этой системы нет отработанного механизма смены как самого лидера, так и персоналий в эшелонах власти.

    Ни одно из многочисленных за 20 лет правительств так и не сумело предложить что-либо дельное, чтобы ускорить темпы экономического роста, стимулировать приток инвестиций в наиболее перспективные и сулящие быструю выгоду проекты и программы, повысить эффективность капитальных вложений, направить рост цен и тарифов в отвечающее логике и здравому смыслу русло.

    Частая и бестолковая сменяемость премьер-министров и правительств стала одной из серьезных причин провалов в экономике и плохого управления ею. Полная зависимость кабмина от прихотей и капризов президента породила в должностных лицах неуверенность, начисто отбила у них желание работать эффективно, с полной отдачей и высокой требовательностью. В таких условиях в работе правительств не могло быть и речи о преемственности. По большому счету, все, что успевал сделать новый глава правительства — провести структурные преобразования и кадровые перестановки, да сделать широковещательные заявления о приоритетах на ближайшую перспективу.

    Дети отцов

    не разумеют

    Единого мнения о том, так ли уж был неизбежен распад СССР и насколько были необходимы реформы, нет по сей день. Хотя жаркие дискуссии первого десятилетия на этот счет заметно поутихли.

    Люди, которым на момент перестройки, положившей начало разрушению Союза и сегодняшним реформам, было 35—40 лет и более, в массе своей сожалеют о случившемся. Они как-то позабыли о страхе высказывать вслух несогласие с политикой властей, о пустых полках в магазинах и огромных очередях за самым необходимым, о талонах на крупы, сахар, масло, чай, мыло, сигареты, водку. Но хорошо помнят о бесплатной медицине и образовании, о вареной колбасе по два двадцать за килограмм, о проезде в общественном транспорте за пятачок. Помнят, что в купейном вагоне каждодневно ходившего пассажирского поезда Фрунзе — Москва можно было доехать до Белокаменной за 28 рэ, а за 60 долететь самолетом. Главное же, они помнят, как без таможенных границ и пограничных досмотров, без хлопот с обменом валюты могли свободно перемещаться по любой из 15 республик огромной державы. Помнят жизнь в атмосфере взаимопомощи, взаимоуважения и взаимопонимания. Помнят ощущение личной защищенности и социальной справедливости, когда не было такого количества бедных и обездоленных, а также невесть откуда и за счет чего появившихся миллионеров, когда хоть где-то можно было найти управу на зарвавшихся бюрократов и местных чиновных бонз.

    А вот для нынешнего поколения граждан до 30 лет (а это в Кыргызстане более трети населения) вопросов, нужны или не нужны проводимые реформы, выиграло или проиграло общество от распада Союза, не существует.

    Они не понимают, как можно жить без супермаркетов, забитых импортными товарами и продуктами, без компьютеров и Интернета, без спутникового телевидения с 50—60 каналами, без таких атрибутов демократии, как свобода слова и печати, митингов и шествий, без загранпаспортов, без возможности заниматься частным предпринимательством.

    Проблема отцов и детей существовала всегда. Но если раньше отцы хоть как-то могли понять и объяснить логику поведения своих отпрысков, то сегодня нет и этого. Дети, не познавшие “того” времени, уже ни на что и ни на кого не оглядываются. Они, по мнению отцов, какие-то безбашенные, готовые на все.

    Оптимисты и пессимисты

    Мудрецы давно поделили людей на две категории. Пессимисты утверждают, что общество достигло дна падения и хуже уже некуда. Оптимисты же верят, что может быть еще хуже. Лично я — оптимист и верю в последнее. Опасения базируются на том, что в Кыргызстане не созданы эффективные методы защиты от злоупотреблений властью.

    Сильному президенту должна соответствовать сильная исполнительная власть в лице эффективного и ответственного правительства, авторитетный и действенный парламент. К сожалению, ничего подобного в суверенном Кыргызстане нет. Как нет в стране достойного гражданского общества. Именно потому за короткий по любым меркам срок стали возможны две стихийные “революции”, которые не имеют ничего общего с тем, что принято понимать под данным термином.

    В этой связи весьма интересно наблюдение Джорджа Оруэлла в романе “1984”: “На протяжении всей зафиксированной истории и, по-видимому, с конца неолита в мире были люди трех сортов: высшие, средние и низшие.

    …Цели этих трех групп совершенно несовместимы. Цель высших — остаться там, где они есть. Цель средних — поменяться местами с высшими, цель низших… — отменить все различия и создать общество, где все люди должны быть равны. Таким образом, на протяжении всей истории вновь и вновь вспыхивает борьба, в общих чертах всегда одинаковая. Долгое время высшие как будто прочно удерживают власть, но рано или поздно наступает момент, когда они теряют либо веру в себя, либо способность управлять эффективно, либо то и другое. Тогда их свергают средние, которые привлекли низших на свою сторону тем, что разыгрывали роль борцов за свободу и справедливость. Достигнув своей цели, они сталкивают низших в прежнее рабское положение и сами становятся высшими. Тем временем новые средние отслаиваются от одной из двух других групп или от обеих, и борьба начинается сызнова. Из трех групп только низшим никогда не удается достичь своих целей, даже на время. …С точки зрения низших, все исторические перемены значили не многим больше, чем смена хозяев”.

    История показывает, что всякое насильственное свержение власти — праздник для люмпенов. А наш доморощенный люмпен всегда готов “кетсинить” кого угодно, лишь бы получить возможность безнаказанно мародерствовать, грабить, бесчинствовать. При этом беда усугубляется, обретает большие масштабы от того, что власти как в центре, так и в регионах всякий раз оказываются неспособными контролировать ситуацию, не дать эмоциям протестующих хлынуть в разрушительное русло. А когда экономические проблемы ложатся на почву национальных отношений, все сразу становится и сложнее и страшнее. Тут и обиды особые, и негодования иного рода, которые разумом и логикой трудно объяснить и разрешить. Тут в силу вступают амбиции, эмоции, чувства, а они зачастую способны ослеплять, приводить в бешенство. Доводы разума здесь бессильны. События весны и лета прошлого года показали, насколько несовершенны у нас механизмы власти, насколько они мало приспособлены к экстремальным условиям, которые периодически сотрясают наше общество.

    Вот потому и отношу я себя в разряд оптимистов.

    Вячеслав ТИМИРБАЕВ.

Адрес материала: //mail.msn.kg/ru/news/35847/