О русских и нерусских проблемах государства

    Было время, когда Кыргызстан смотрел в одну сторону и зависел от этой одной стороны, потом пришло время, когда Кыргызстан замкнулся на самом себе, определяя самостоятельно новое свое положение в мире. Теперь пришло время смотреть во все стороны и в этих новых обстоятельствах решать проблемы новейшей своей истории.
    А поскольку ни одно общество не может взять время на обдумывание изменяющейся обстановки, то нам и нашим соседям приходится отвечать на новые неотложные вопросы, что называется, на марше.
    Вдруг Российская Федерация распахнула свои двери настежь перед всеми, кто хочет стать ее гражданами…
    Как нам на это реагировать? Об этом и не только об этом мы говорили с Евгением Малием, членом правления русского Культурного центра “Гармония”.
    — Евгений Иванович, какова ваша реакция на указ президента Путина? Ваше мнение интересно прежде всего потому, что вы, насколько мне известно, чемоданы пока что не пакуете и ни на минуту не забываете о том, что Кыргызстан — это ваша родина.
    — Это моя родина. И хотя в последнее время у меня впервые в жизни появилось ощущение, что почва под ногами стала, если так можно выразиться, несколько неустойчивой, я пока что не собираюсь уезжать отсюда.
    — Что это значит — неустойчивая почва?
    — Дело в том, что мне слишком часто стали давать понять, что я здесь чужак, поскольку не вхожу ни в какие кланы, не являюсь ни южанином, ни северянином, словом, какое–то существо без роду и племени. Я понимаю, что такие тенденции в нашем обществе преходящи, что время все расставит по своим местам и что рано или поздно я вновь почувствую свои твердые гражданские позиции в нашем государстве. Но такие тенденции пока что есть, и они осложняют жизнь. Осложняют, скажем так, морально. Я пока что не стоял с протянутой рукой, занимаюсь бизнесом и кормлю семью. Но складывается впечатление, что ни моя любовь к своей родине, ни мои знания, ни мои практические навыки никому сегодня в Кыргызстане не нужны. То есть я как бы есть здесь, но в то же время меня как бы и нет.
    Что касается указа президента Путина, то для многих из нас он не был неожиданностью. Мы знали, что такой документ готовится. И те, кто твердо решил уехать в Россию, уже начали упаковываться. Что касается лично меня, то скажу, что я воспринял этот указ с некоторой настороженностью. Что будет с Кыргызстаном, если миграционные волны будут нарастать? Мне небезразлична судьба моей родины. И я отлично знаю, каких ценностей она лишается, когда отсюда уезжают неплохие специалисты. Многие из них уехали давно. А другие, подобно мне, все ждали каких–то перемен к лучшему. Все надеялись на то, что будут востребованы. Теперь уезжают. Я бы не сказал, что с радостными лицами. Начинать жизнь заново всегда нелегко.
    — Насколько мне известно, сегодня русские составляют от общего числа населения Кыргызстана всего девять процентов. Теперь, вероятно, половина этих “процентов” также покинет Кыргызстан.
    — Вероятно. И уедут как раз те специалисты, которых не хватает Кыргызстану, например, медики, учителя, управленцы, строители. Их уже не хватает даже в Бишкеке, не говоря об окраинах. Что ждет страну без интеллектуального, трудового потенциала? Все это очень грустно.
    — Однако вы не согласны с суждением, что Российская Федерация этим актом как бы сознательно хочет обессилить Кыргызстан?
    — Конечно, нет. Россия решает свои проблемы. И если она знает, что какая–то часть ее соотечественников только о том и мечтала, чтобы их позвали в Россию, а они очень нужны и ей самой, то почему бы это все не объединить и не принять оптимальное решение? Не Россия виновата в том, что у русскоязычного населения в Кыргызстане так сильны миграционные настроения. Это наша, нашего государства проблема. Россия сейчас находится на подъеме. И ей вполне по силам государственная программа по объединению трудового потенциала и интеграции его в экономику Российской Федерации.
    — Тем более что не исключено, что следующим за Россией судьбой наших мигрантов займется и Казахстан. Там рано или поздно могут сказать нашим гастарбайтерам: зачем вам ездить взад–вперед, оставайтесь у нас навсегда, мы создадим вам все условия для жизни, а незанятых территорий у нас много. Меня, Евгений Иванович, знаете, какой факт поразил? НПО долго и эмоционально говорили о том, что наших трудовых мигрантов притесняют в Казахстане, что они там по сути своей являются чуть ли не рабами. А недавно стало известно, что именно казахстанская сторона переживает из–за того, что дети наших мигрантов не ходят в школу, а их собственные родители совсем на этом не настаивают. Дети слишком рано начинают работать, потому что их родители, увы, хорошо знают, что такое остаться без куска хлеба. А буквально на днях вдруг узнаю о том, что наши мидовские работники, будучи с рабочей поездкой в Корее, предложили тамошним властям интегрировать в их страну десять тысяч наших трудовых мигрантов. Может быть, я чего–то не понимаю в современных тенденциях, но, будучи государственником по натуре и воспитанию, воспринимаю такие факты очень болезненно.
    — Это эмоции. А говорить нужно с позиций прагматизма. Я полагаю, что у Кыргызстана есть пути развития в новых обстоятельствах. Я их осознаю на уровне ощущений, жизненного опыта.
    Мы должны признать, во–первых, что благополучие Кыргызстана зависит от соседних государств. И сегодня на самом деле происходят экономические интеграционные процессы. Они неизбежны. Ясно, что говорить о больших промышленных проектах в нашей стране не приходится. Тогда возникает вопрос: а что взамен? Банковская сфера, туризм, энергетика, в первую очередь гидроэнергетика. Я бы даже не стал делать большую ставку на сельское хозяйство в том виде, какое мы имеем сейчас. Правительство должно быть ориентировано на глубинную переработку продукции. Помнится, в советские времена наша тушенка не знала конкуренции. Почему бы не восстановить утраченные позиции? Нельзя бесконечно и безмерно вкладывать средства “просто” в сельское хозяйство. Ведь получается парадокс: чем больше в него вкладывается, тем больше появляется бедных производителей. Нам также нужно опираться на наши богатейшие природные ресурсы. В акаевские времена почему–то стали говорить о том, что природа наша не настолько богата, чтобы рассчитывать на нее. Думаю, что специалисты никогда не соглашались с этим. Другое дело, что их мнение не принималось в расчет.
    Во–вторых, пора заканчивать с митингами. Каждый митингующий (по существенному поводу или без оного) должен осознавать, что тем самым только усиливает картину нестабильности в нашей стране. Никто и никогда не подсчитает наши убытки только оттого, что потенциальные инвесторы так и не решились вложить деньги в развитие нашей экономики после того, как насмотрелись на наши лица на митингах. Какой еще очередной митинг может перейти в революцию, привести к смене власти, а значит, к утрате достигнутых с Кыргызстаном договоренностей? Вот о чем они думают. Как соизмерить свое неуемное желание во что бы то ни стало прокричать нечто на площади с потерей в результате этого потенциальных инвесторов? Очень многие вопросы, которые сегодня выносятся на митинги, должны решаться в рабочем порядке.
    Но главное, что нам сегодня мешает, — это отсутствие правил, по которым общество и бизнес должны жить.
    — Но есть законы. Какие еще правила нужны?
    — Не знаю, как их назвать: нравственными, социальными, общественными? Почти одновременно с указом Путина, к примеру, появляются проекты текстов нашей Конституции, где вдруг обнаруживается такая вот фраза: “Статус русского языка будет обсуждаться дополнительно”. А разве мы его не обсуждали все годы независимости и разве не пришли к консенсусу?! Вот вам и пожалуйста, достигли договоренности. А и у кыргызов, и у русских есть такое неписаное правило — договор дороже денег. Ясно, что русскоязычные люди не участвовали в выработке этих проектов. Спрашивается, почему? Почему тексты проектов опубликованы только лишь в газете, которая ВСЕГДА выходит на кыргызском языке и которую не привыкли покупать русскоязычные наши граждане?
    — При этом вы имеете в виду не только так называемых чистокровных русских, или, если угодно, славян?
    — Разумеется, ведь вы сказали о девяти процентах русских в Кыргызстане. Скорее всего, речь идет о тех людях, кто признал родным языком русский язык. Возможно, что теперь их станет меньше. Но значит ли это, что в таких обстоятельствах русский язык уже не нужен Кыргызстану? Нет и нет. Исторически Кыргызстан завязан на русском языке. Рано или поздно такая тенденция изживется, но сегодня, сейчас искусственно, насильно выдергивать русский язык из делопроизводства, из официального общения, значит, сознательно создавать для страны еще одну проблему. Допустим, что русский язык как официальный не войдет в текст новой Конституции. И что тогда? Мы даже со своими соседями, также владеющими русским языком, станем говорить с помощью переводчиков? Станем переводить с кыргызского языка на казахский язык, с кыргызского на узбекский, с кыргызского на русский и так далее? Зачем создавать искусственные преграды? И сколько еще разговаривающих и думающих на русском языке кыргызов после этого навсегда покинут страну? А как общаться внутри нее, например, с дунганами, с пока еще оставшимися немцами, многочисленными корейцами, карачаевцами и так далее?
    Пора перестать говорить о том, что русский язык сохраняется в Кыргызстане как уступка русскоязычному населению. Это не совсем так. А завтра, может статься, и совсем будет не так. Русский язык нужен прежде всего кыргызскому государству. Нельзя все время рассуждать только о суверенности, забывая при этом о зависимости от соседей, от взаимоотношений с ними. Мы обязаны прислушиваться к их мнению, в чем–то уступая, а где–то отстаивая свои позиции. И поскольку речь выше зашла о Казахстане, то позвольте спросить, на каком языке общается наше население с тамошним? На русском. Без русского языка кыргызам станет куда труднее интегрироваться в мире. Вот почему я говорю, что русский язык в Кыргызстане — это прежде всего интересы самого кыргызского народа.
    — И все–таки, что делать? Вот если бы вас спросили об этом, как бы вы ответили?
    — В управленческую команду должны входить люди с государственной формой мышления. Это ощущение государственности должно быть у них в крови. Никакие личные интересы не должны превалировать над государственными интересами. Все, что может навредить государству, должно отвергаться без обсуждения. Именно на таком поле у нас рано или поздно выработаются те правила, которые станут обязательными для всех.
    Ведь что такое государство, если разобраться? Это, если хотите, те чиновники и то руководство, которое возглавляет страну. Такое мое определение, возможно, не совпадает с общеизвестными теоретическими определениями государства, но оно возникает из реальных ощущений. Если интересы государства и интересы руководства не совпадают, рано или поздно возникает кризис. Чиновник может кого–то не любить или не уважать как человек, но если это противоречит интересам государства, то он должен забыть о своих личных амбициях.
    Единственное право, на которое может претендовать чиновник от государства — это право работать двадцать четыре часа в сутки. Успех и в бизнесе, и на государственной службе приходит там, где руководство подчиняет собственные интересы общим. Вот в каком направлении нам нужно менять менталитет нашего народа. Властное кресло должно перестать манить всех возможностью пожить сладко и ничего не делая. Тогда и борьба за власть, смею вас уверить, значительно снизит свой накал.
    Вот почему, говоря и о русских гражданах нашей страны, я говорю о необходимости включения их в общегосударственный процесс. Надо использовать их потенциал, а не отталкивать. Надо раз и навсегда согласиться с тем, что русские, говорящие на русском языке есть вполне реальная и законная часть общества, а не какие–то там национальные меньшинства.
    Надо также постараться сохранить тот культурный слой, который был наработан нашим обществом в ХХ веке. Потому что только достаточный слой культуры помогает государствам выстоять во все времена и продолжать развиваться, несмотря ни на какие объективные и субъективные антагонистические процессы. Вот, скажем, близкий к нам Китай. Он достиг очень неплохих результатов. Но там, где речь заходит о тонких технологиях на суперсовременном уровне, все останавливается. Нам нужны центры научной мысли. Без них мы не сможем сделать и одного шага вперед. Надо ли при входе в такой центр спрашивать, каким языком владеет гражданин? Очевидно, что это не главное.
    Считается, что только то государство самодостаточно, где численность населения доходит до 250 миллионов человек. Таких стран в мире совсем немного. Это США, Китай, Индия. Россия существенно не дотягивает до таких параметров, там “всего” лишь 140 миллионов человек. Вот почему всем нам важно, сохраняя свои особенности, реально осознавать свое место в мире. У нас есть шанс выстоять в объединении — экономическом, политическом, социальном, и мы должны им воспользоваться. Постоянно имея в виду свой государственный интерес. Но часто ли такая словесная конструкция возникает в принципе? К сожалению, нет. Даже когда идут разговоры о базе Ганси, то говорится о чем угодно, о деньгах, к примеру, но ни разу не прозвучала фраза о государственном интересе. Каков он? И есть ли? А ведь это очень важно знать всему нашему обществу.
    — Сохраним ли мы свой очаг в таком непростом мире?
    — Сохраним. Если будем идти по пути объединения с другими странами на духовном уровне, на уровне схожести ментальности, восприятия мира, если будем чувствовать себя в таких объединениях комфортно и защищенно. Сегодня заявления на право въехать в Российскую Федерацию подали 60 тысяч кыргызстанцев. Что же, они так решили, и им нужно помочь довести начатое дело до логического завершения. А тем, кто остается, хотелось бы пожелать востребованности и уверенности в том, что их мнение будет приниматься в расчет, а следовательно, скажется на общем уровне развития страны.
    Людмила Жолмухамедова.

Адрес материала: //mail.msn.kg/ru/news/14820/