Что с того, что мир широк

    Знакомясь с данными Нацстаткомитета о состоянии преступности в Кыргызстане в прошлом году, я поневоле обращаюсь к заключительному слову президента Курманбека Бакиева на заседании Совета безопасности 9 февраля.
    Хотел бы, но не могу противопоставить что–либо логике главы государства, когда он совершенно резонно вопрошает: разве нынешняя власть виновата в криминализации общества и разве не было раньше скрещивания криминала с госслужащими и с работниками правоохранительных систем? Неужели только с бегством Аскара Акаева судебная система и правоохранительные органы оказались поражены метастазами коррупции, а развал в исправительной системе начался с приходом Таштемира Айтбаева? Неужто заказные убийства стали особенностью и признаком 2005 года и достоянием только Кыргызстана?
    Считаю должным сказать, что в принципе также разделяю точку зрения президента, когда он говорит, что рост криминальных проявлений, особенно резонансных, зачастую немотивированных, а в еще большей степени раздувание мифа криминализации страны — не что иное, как попытка нагнетания ощущения нестабильности и безвластия в стране, дискредитации правоохранительных органов.
    Подчеркиваю, разделяю в принципе, поскольку убежден: никто не сможет более дискредитировать правоохранительные органы, чем сами их сотрудники.
    Согласен с Бакиевым и в том, что многие вещи из этого ряда происходят в результате усилий тех, кто боится перемен, опасается за свой бизнес, взлелеянный при прежнем режиме, за счет близости к прежней власти. Ну а фраза “неправедные деньги тянут за собой неправедные дела” претендует на то, чтобы стать афоризмом.
    Повторяю, все сказанное президентом Бакиевым, с моей точки зрения, не подлежит сомнению. Единственное, с чем не могу согласиться и против чего протестую: все это ни в коей мере не может служить оправданием сложившейся в стране криминальной ситуации. Думаю, здесь уместно напомнить давнее циничное наблюдение: что с того, что мир широк, если у меня сапоги тесные. Что с того, что громкие убийства совершаются и в России, и в странах Европы, и в Америке. Я хочу, чтобы их не было в стране, в которой я живу. Я хочу жить стабильно, спокойно и уверенно в собственной стране.
    Громкие убийства и события последнего времени свидетельствуют о явном ухудшении криминогенной ситуации в Кыргызстане, о неспособности силовых структур обуздать ее. И так считаю не я один. К примеру, у меня нет оснований подозревать посла США в Кыргызстане Мари Йованович в неискренности или в недоброжелательном к нам отношении. Думаю, она всерьез обеспокоена тем, что в республике растет организованная преступность, которая выходит уже на публичный уровень. О чем госпожа посол говорила на встрече с журналистами “Вечерки”. Трудно не согласиться с ее мнением о том, что сегодня оргпреступность не только запугивает народ Кыргызстана, но и подрывает устои общества.
    Но вот парадокс. Если верить официальным данным Нацстаткомитета, то с 2001 по 2004 год преступность в республике неуклонно снижалась. Скажем, в 2001 году было зафиксировано всего 39986 преступлений, в 2002 — 37193, в 2003 — 35505 и в 2004 — 32616. И лишь в прошлом году в связи с мартовскими событиями и последовавшим за этим вакуумом власти число преступлений несколько возросло — 33277.
    В обозреваемые годы росло в Кыргызстане и количество законопослушных граждан. Если в 2001 году было выявлено 21285 лиц, совершивших преступление, то в 2004 — 17347, а в 2005 — 17037.
    Кстати, значительное превышение числа преступлений над количеством лиц, их совершивших, говорит о плохой работе сотрудников силовых структур и правоохранительных органов. Одно и то же лицо успевает совершить несколько преступлений, прежде чем оказывается изолированным от общества. Тем самым нарушается принцип неотвратимости наказания за всякое преступление.
    На фоне плохой работы правоохранительной системы особенно удручает то, что практически не снижается уровень преступлений, направленных против личности. Если, например, в 2001 году на долю убийств и покушений на убийство, умышленных нанесений тяжких телесных повреждений, изнасилований и покушений на него, грабежей, разбоев, краж, хулиганств приходилось 58,7 процента от общего числа преступлений, то в 2005 — 58,8.
    Обращает на себя внимание и то, что в прошлом году среди лиц, совершивших преступления, 13116 человек, или 77 процентов всего контингента правонарушений, никогда не работали и не учились. С одной стороны — уйма свободного времени и стремление хоть чем–то себя занять, а с другой — жить ведь на что–то надо.
    Понимаю, что к данным кыргызского Нацстаткомитета подходить надо с определенной долей скептицизма. Как отмечал в недавнем интервью корреспонденту “Вечерки” депутат Жогорку Кенеша Кубатбек Байболов, говоря о статистике правонарушений: “Никто не знает реальной криминогенной ситуации. Органы правопорядка корректируют цифры под себя. Да задачи ставят перед собой несложные. Пора исправить это!”.
    Вот ведь незадача. Казалось бы, в том, что крайне необходимо и пора исправить криминогенную ситуацию в стране и прояснить картину с ней, убеждены все. И президент, и премьер–министр, и парламентарии, и даже сами руководители силовых структур, и абсолютное большинство населения Кыргызстана. Так за чем же дело стало?
    Думается, отчасти ответ на этот вопрос дает обращение группы жителей села Искра Чуйского района и общественного совета дунган республики к президенту Курманбеку Бакиеву. Анализируя причины недавнего межнационального конфликта в этом селе, они прямо указывают, что масла в огонь подлил начальник Чуйского ОВД, что “профессиональный и политический уровень начальника милиции не позволил ему провести правильную профилактическую работу с местным населением”.
    Но разве он один с подобным профессиональным и политическим уровнем в органах правоохранительной системы?
    Вячеслав Тимирбаев.

Адрес материала: //mail.msn.kg/ru/news/13158/